Основной инстинкт
Шрифт:
Удовлетворённая Кэтрин уютно устроилась в его объ-ятиях, правда, на неё уже нахлынула меланхолия, иногда сопровождающая возвращение из занятий любовью в реальный мир.
Долгое время она молчала, но затем прошептала:
— О чём ты думаешь?
— Я думал… Я думал, что я был не прав.
— Не прав? В отношении чего?
— В отношении тебя. В отношении Рокси.
— Рокси?
Он легонько поцеловал её в лоб:
— Я думал, что, возможно, она убила Боза.
Кэтрин слегка вздрогнула, будто он ущипнул её:
— Убила Джонни?
— Но ведь меня она ревновала. Может, она и Джонни тоже ревновала.
— Нет, его нет, — твёрдо заявила Кэтрин. — Такого с ней не произошло бы. Она никогда не устраивала сцен ревности. Никогда. Ни разу, во всяком случае до того, как появился ты. Наоборот, это её возбуждало.
Ник пожал плечами:
— Стыдно, но этого мы так и не спросили у неё.
Кэтрин перевернулась, её голова оказалась у него на плече, её волосы разметались по его телу, как золотое озеро.
— Мне не везло с женщинами.
Ник усмехнулся:
— И тебе, и мне. По крайней мере, до сих пор.
Она проигнорировала его дерзость.
— Была одна девочка; Когда я училась в колледже, то однажды переспала с ней. Она кр… — Кэтрин прижала свою руку ко рту, словно не хотела, чтобы из него вылетело ещё хоть слово.
— Что с ней произошло? — заинтересовался Ник. — Что она сделала? Она причинила тебе боль?
Кэтрин Трамелл покачала головой:
— Нет, не физическую. Она начала преследовать меня. Она крутилась повсюду с моими фотографиями. Она подстригла волосы. Она копировала мой стиль в одежде. Она следила за мной. Лайза какая-то… Да-да, её звали Лайза Оберман. — Она погрузилась в воспоминания. — Это было ужасно и отвратительно.
Ник погладил Кэтрин по голове, словно успокаивал ребёнка, которому приснился кошмарный сон.
— Я и подумать не мог, что ты когда-нибудь исповедуешься, — нежно произнёс он.
Она посмотрела ему в глаза:
— Я ни разу этого и не делала. До сегодняшнего дня.
Когда Ник проснулся, в окна вовсю пробивался дневной свет. Он, казалось, был один, если не считать имени «Лайза Оберман», настойчиво, как муха, бьющаяся о закрытое окно, крутившегося у него в голове. Он перекатился по кровати и попытался на ощупь отыскать не столике записку от Кэтрин с сообщением о том, что она вернулась в город. Но записки не было.
Он замер и прислушался. В доме стояла абсолютная тишина, если не принимать во внимание доносившийся снаружи бесконечный шум океанских волн, разбивавшихся о берег.
Ник встал, напялил на себя штаны и рубашку и отправился на поиски Кэтрин. В доме её не было. Не было её и на обычном месте на веранде, где она, как правило, дежурила, не спуская с волн своих глаз. «Лотус» был припаркован на стоянке перед домом, следовательно, она должна быть где-то неподалёку.
Он спустился по каменистой тропинке вниз, на пляж, но нашёл его пустынным. Тогда он заглянул в стоявший в нескольких шагах от береговой линии небольшой пляжный домик, служивший кабинкой для переодевания. Но и здесь не было никаких признаков её присутствия. Но Ник был уверен, что в конце концов Кэтрин неожиданно появится.
Он вздохнул и, повернувшись лицом к солнцу, уставился на морские волны, черпая из них удовольствие и расслабление.
Вдруг сзади на него обрушился сильный удар.
Реакция Ника последовала незамедлительно: он перебросил нападавшего через плечо и с силой швырнул незнакомца на пляжный песок. Затем тут же бросился на землю сам и упёрся коленом в глотку своего противника.
— Ник! — завопила Кэтрин, — остановись! — Она лежала, растянувшись под его весом на песке, и хохотала, хотя глаза её в то же время были наполнены ужасом.
Ник тяжело выдохнул воздух из лёгких. Его немного успокоило, что он стал жертвой всего лишь её грубой и идиотской шутки, а не нападения врага.
— Герой! — кричала она со смехом. — Да ты, похоже, сдрейфил!
Он не мог признаться даже самому себе, что в её словах была правда.
— Всё в игры играешься?! Может, хватит?
Она покачала головой, подняв при этом в воздух тучу песка.
— Больше никаких игр. Игры закончены. Слезь с меня и помоги мне подняться.
Ник встал сам, помог сделать то же самое и ей, и принялся стряхивать песок с её голубых джинсов. Кэтрин встряхнула волосами точно также, как это делают собаки, избавляясь от воды в своей шерсти.
Через некоторое время они пошли с пляжа, направляясь в сторону её дома. Внезапно она остановилась и нырнула в одно из тростниковых кресел, стоявших рядом с пляжным домиком.
— Больше никаких игр, — серьёзно произнесла она. — Обещаю тебе.
— Обещаешь? Тогда расскажи мне о Нилсене.
Её глаза весело засверкали:
— Я бы тебе рассказала, но ты ведь сам знаешь, что не поверишь мне.
— Так рассказывай всё поправдивей.
Кэтрин пожала плечами:
— Впервые я наткнулась на его имя в статьях «Кроникл» о тебе. После связалась с ним, и мы заключили сделку. Пятьдесят тысяч долларов наличными, он настаивал на этом, — и взамен них я получаю твоё личное дело. Все твои полицейские записи, полный твой психологический портрет. Абсолютно все. Всю твою работу.
Она рассказывала это сухой прозой, в которой не нашлось бы места фантазии.
Его лицо напряглось:
— Когда это было?
— За три месяца до того, как я впервые увидела тебя.
— Но почему?
— Я узнала о тебе из газет. Всё, что я прочитала о том выстреле, меня сильно заинтриговало. И я решила написать книгу о детективе. Написать о детективе типа тебя — детективе, каких не так уж мало.
— Я бы сказал, что, похоже, ты решила написать книгу именно обо мне.
— И мне захотелось побольше узнать о характере моего героя, — горячо продолжала она. — Вот и всё.