Основной рубеж
Шрифт:
Через пролом в стене вошел лейтенант Броун и с ним десять коммандос. Лейтенант посмотрел на пленников и громко спросил:
— Кто здесь доктор Шиманов? Люди молчали и только испуганно оглядывались по сторонам.
— Вы что, не хотите отвечать или здесь нет доктора Шиманова? — уточнил лейтенант. Один из пленных несмело поднял руку.
— Представьтесь… — предложил Броун.
— Джон Роули, сэр. Я старший лаборант.
— Что вы хотели сообщить, мистер Роули?
— Среди нас нет доктора Шиманова…
— Хирш, тащите сюда трупы, — приказал
— Итак, мистер Роули, посмотрите и скажите, нет ли доктора Шиманова среди погибших.
— Я сразу могу сказать вам, что нет.
— Но вы ведь даже не посмотрели, — удивился лейтенант Броун.
— Видите ли — нервно улыбнулся Роули, — доктор Шиманов носит такие экстравагантные ботинки на толстой оранжевой подошве.
— Тогда понятно, — кивнул лейтенант и включил рацию. — Майер, у вас какие-нибудь люди есть? Я имею в виду персонал фабрики… Да, мне нужны живые…
Через несколько минут с верхних этажей офисных помещений доставили еще человек тридцать пленных. Их расставили в одну шеренгу, и лейтенант вопросительно посмотрел на старшего лаборанта.
— Вот доктор Шиманов, четвертый слева, — сказал Роули.
— Благодарю вас, мистер Роули, вы нам очень помогли, — улыбнулся лейтенант Броун и перевел взгляд на опознанного доктора.
— Доктор Шиманов, кто, кроме вас, осведомлен о технологии производства сидатина? Будьте добры, отберите этих людей и отойдите вместе с ними вправо.
Шиманов пожал плечами и вывел из числа плененных сотрудников четырех человек.
— Хорошо, — кивнул лейтенант. — Теперь заберите операторов производства.
Доктор Шиманов вывел еще двоих.
— Это все? — спросил Броун.
— Все, — кивнул Шиманов, понимая, что ему ничто не грозит.
— А мистер Роули, он вам не нужен?..
— Нет. Он простой исполнитель… — пренебрежительно махнул рукой Шиманов.
— Браун, приступайте, — распорядился капитан.
Оставшихся пленников начали сгонять в один угол. Почувствовав неладное, люди заволновались, однако они все еще надеялись, что работавшие на правительство люди не сделают им ничего дурного.
Коммандос отбежали в стороны, и вперед шагнули «грейтимпланты». Дробно застучали пушки, и за пять секунд все было кончено.
— Всем спасибо! Теперь на погрузку! — скомандовал Броун и, повернувшись к Майеру, спросил:
— Где твои саперы?
— Сейчас будут, сэр. Мы нашли хранилище кислородных баллонов и решили, чтобы уж наверняка…
— Понял тебя. Ладно, не возражаю, у нас в запасе еще… — лейтенант посмотрел на часы, — три минуты…
Поредевший штурмовой отряд грузил в трейлер раненых и погибших коммандос, а лейтенант стоял на пандусе и наблюдал за посадкой команды доктора Шиманова. Их посадили в один трейлер с «грейтимплантами». Люди в белых халатах испуганно таращились на невиданных солдат, не понимая, кто перед ними — умные механизмы или живые существа.
Из выбитой двери выскочили четверо саперов
— Успели? — спросил лейтенант.
— Да, сэр. Все как и планировали.
— Отлично, давайте в машину…
Тихо зажужжал вызов кодированной связи. Лейтенант вытащил из кармана миниатюрную трубку и приложил к уху:
— Лейтенант Броун слушает… Да, сэр, Шиманов и с ним несколько специалистов… Да… Не беспокойтесь, сэр, через двадцать секунд здесь будут пылающие развалины…
Погрузка закончилась, двери трейлеров закрылись, и две ничем не приметных машины покинули двор через разбитые ворота.
Когда машины свернули на шоссе, мощные взрывы выбили несущие конструкции, и все многоэтажное здание рухнуло вниз, погребя складские помещения и фабричные цехи.
63
…Майкл Панакис любил смотреть, как на фабричном дворе разгружали транспорт. Юркие погрузчики выхватывали тяжелые контейнеры и, каким-то образом умудряясь не уронить их, ставили точно на движущуюся ленту транспортера.
Казалось бы, обычное дело — разгрузка, но для Майкла это был начальный акт большого производственного движения, когда в процесс вступали все новые и новые силы, собранные им в единую систему. Иногда он как будто ощущал ее движение, смотря на часы и представляя, что сейчас происходило на том или ином этапе производства.
Из кабинета Майкла весь двор был виден как на ладони. Он специально выбрал себе именно это помещение, имевшее окна с видом на город и одно — выходящее во двор, чтобы наблюдать за процессом.
Створки ворот медленно поползли в разные стороны, и первый тяжелый контейнеровоз пересек границу владений Майкла Панакиса. Кабина машины сверкала зеленой краской, а на длинном прицепе красовалась эмблема в виде зеленого листочка на белом фоне.
«Интересно, — подумал Майкл, — задумывался ли кто-нибудь, глядя на эти ухоженные контейнеровозы, что за грузы они перевозят…»
В углу двора стояла машина Майкла. Большой темно-синий автомобиль. Рядом с ним обычно стоял маленький желтый кабриолет, принадлежавший Эмми. Но сегодня его не было — Эмми позвонила рано утром и сказала, что нездорова.
«Странно, — подумал Панакис, — это первый случай, когда Эмми не явилась на службу, сославшись на недомогание».
Майкл снова обратил свое внимание на разгрузочную площадку. Машины, как обычно, разворачивались по кругу и, включив заднюю скорость, пятились к пандусу.
«Надо же, заболела, — вернулся Панакис к мыслям об Эмми. — А вчера выглядела совершенно здоровой» Майкл вспомнил, как в очередной раз Эмми стояла возле его кресла, а он обнимал ее за бедра.
«Неужели ты никогда не испытывала никакого чувства?..» — спросил тогда Майкл.
Эмми посмотрела на него сверху вниз, словно этот вопрос ей задал ребенок, а не владелец подпольной империи, и ответила: «Мне лучше удаются предчувствия, чем чувства…»
«Предчувствия?.. Какие предчувствия?..» — не понял Панакис.