Основы изучения языкового менталитета: учебное пособие
Шрифт:
Автор рассуждает так. Нам хорошо известно обиходное значение русского слова труд 'работа'. Именно в этом значении оно циркулирует в повседневном общении, именно в этом значении его можно перевести на другие языки – английское work, латинское labor. Однако когда-то для русских оно значило также 'страдание, болезнь' (отсюда – крестьянская страда и пр.). Мы узнаем, следовательно, что словом труд выражалось не только понятие о производительной деятельности (техническая семантика), но и точка зрения на эту деятельность как на страдание, болезнь, т. е. определенная идеология (идеологическая семантика).
Аналогично рассматривается понятие 'богатство', которое в русском языке через слово богатство выражает
Именно с идеологической семантикой связано, как вообще образуется в языке слово, с помощью каких ассоциаций осуществляется его первономинация, как одни значения меняются на другие в процессе исторического развития этноса и каким образом используется «старый материал» для выражения новых значений, вошедших в сферу внимания языкового коллектива. Речь идет о том, что нет ничего случайного в получении какой-то вещью какого-то словесного обозначения. Народ, давая имена словам, всегда исходит из каких-то соображений, как-то мотивирует это для себя. Причем словесное обозначение редко когда отражает реальные, объективно присущие вещи признаки (которые просто могут быть не познаны на данный момент народным сознанием), но оно всегда отражает определенную точку зрения народа на эту вещь, отражает понимание народом места этой вещи в его мировоззрении и системе ценностей: «Независимо от нашего желания в познании и наречении нами вещей, явлений и отношений выявляется наше общественно детерминированное мышление, мировоззрение, идеология».
При этом техника и идеология есть два модуса, два плана, два режима существования языка в каждый момент его функционирования. Просто в разных условиях может быть задействован то идеологический, то технический режим. Например, в ситуации осознания смысла наречения семантический центр слова или выражения находится в «оболочке», а в процессе коммуникации он все более и более перемещается к «ядру». С этим связано постоянное забвение, стирание идеологически значимой части семантики слова, ее «технизация» (закон «стирания внутренней формы», по А.А. Потебне). Но при необходимости, например, в художественном использовании или в момент рефлексии этноса над собственным языком идеологическая семантика вновь может быть извлечена на первый план, стать активной в сознании народа.
В целом можно утверждать, что сфера «идеологической семантики», по В.И. Абаеву, – это и есть сфера действия «внутренней формы языка», по В. фон Гумбольдту. Однако все же остается нерешенным один важный вопрос: можно ли все-таки выявить какие-либо конкретные конститутивные черты «внутренней формы языка», чтобы сделать, наконец, эту категорию полноценным объектом научного рассмотрения?
Однозначного ответа на вопрос, какие же черты или признаки языка можно отнести к его внутренней форме, в современном гуманитарном знании все же пока не существует. Некоторые пути ответа на этот вопрос намечены в уже рассмотренной выше (гл. I) идее «национального общеязыкового типа», предложенной в книге Ю.Н. Караулова «Русский язык и языковая личность» (1987). Это некоторые устойчивые, типичные черты разных уровней языковой системы, остающиеся в основе своей неизменными при ее синхроническом функциональном варьировании и диахроническом развитии и, что важно, безошибочно распознаваемые в качестве таковых всеми носителями языка.
В лексике это совокупность базовых корней слов национального языка с ореолом значений, образующим этимон каждого корня, достаточно устойчивая часть в наборах слов, составляющих ассоциативные поля и стандартные ассоциативные цепочки, типовые, т. е. обладающие высокой прецедентностью словосочетания, и пр.
В грамматике это типовые способы выбора словесных форм и моделей построения высказываний, типовые, угадываемые с помощью флексий, порядка слов и союзов синтаксические роли и соответственно типичная частеречная квалификация слов в этих ролях, типовые способы связи слов в словосочетаниях, за счет формообразующих
2.3. Национальная специфика лексической системы языка
В национальном своеобразии языковой системы на лексическом уровне в синхроническом плане, на наш взгляд, следует разграничивать два взаимосвязанных, но все же различающихся между собой аспекта.
Во-первых, это своеобразие содержательной сферы лексики данного языка, особенностей «членения» семантического пространства, главные акценты в отображении того или иного фрагмента мира или, напротив, отсутствие лексического выражения какого-либо смысла – иными словами, то, что именно выражается в лексике данного языка, т. е. содержательный компонент национальной специфики. Во-вторых, это своеобразие способа представления того или иного содержания, степень обобщенности, абстрактности, рациональности или, наоборот, конкретности, предметности, образности в выражении данного содержания, иными словами, то, как некий смысл выражается в лексике данного языка, т. е. интерпретационный компонент национальной специфики.
1. Содержательный компонент национальной специфики в лексике языка. Национальное своеобразие содержания, репрезентируемого лексикой данного языка, находит свое выражение прежде всего в особенностях организации словарного состава языка. Это убедительно подтверждает Э. Сепир в статье под характерным названием «Язык и среда». Ученый говорит об отражении в словарном составе языка как физической, так и социальной среды: «Наиболее отчетливо отражается физическая и социальная среда в словарном составе языка. Полный словарь того или иного языка не без оснований можно рассматривать как комплексный инвентарь всех идей, интересов и занятий, привлекающих внимание данного общества; окажись в нашем распоряжении такой полный тезаурус языка какого-либо племени, мы могли бы составить себе достаточно точное представление о физической среде и основных особенностях культуры людей, говорящих на этом языке».
Сначала Э. Сепир приводит ряд показательных примеров из языков, словарь которых несет на себе печать той физической среды, в которой существуют его носители. Типичный словарь племени американского побережья, такой, например, как словарь индейцев нутка с его точными обозначениями для множества видов морских животных, позвоночных и беспозвоночных, можно сравнить со словарем рыболовов-басков, живущих на юго-западе Франции и на севере Испании.
Однако самое главное, как подчеркивает Э. Сепир, что в лексике отражаются не реалии окружающего мира сами по себе, а именно заинтересованность людей в этих свойствах среды их обитания: «Если бы нутка добывали себе пищу, охотясь на суше или разводя овощи, то, без сомнения, их словарь не был бы в такой степени насыщен «морскими» терминами, несмотря на их жизнь вблизи моря. Столь же очевидно, что насыщенность языка пайутов топографическими терминами, которые были перечислены выше, обусловлена тем, что такая подробность обозначений просто необходима для жителей этой негостеприимной полубезводной местности, где нужно очень точно описывать, например, местоположение любого родника, а в ряде случаев это возможно лишь через указание на особенности рельефа».
Заинтересованность носителей языка в особенностях окружающей среды в значительно большей степени, нежели само наличие этих особенностей, предопределяет словарный состав языка. Тот, кто не занимается ботаникой и не интересуется народной медициной или другими проблемами, связанными с ботаникой, вряд ли будет в состоянии назвать бесчисленные виды растений, составляющие его окружение, как-нибудь иначе, чем просто «сорняк». В то же время в языках некоторых индейских племен, пропитание которых в значительной степени составляют корни и семена диких растений и тому подобные «овощи», могут быть представлены весьма точные обозначения для каждого из этих неразличимых, с нашей точки зрения, сорняков. Часто даже используются различные названия для разных состояний одного и того же вида– в зависимости от того, сырое оно или как-то приготовлено, в зависимости от его цвета или от степени его созревания.
В то время как мы считаем необходимым разграничивать понятия луна и солнце, немало индейских племен вполне довольствуются одним словом для их обозначения, а точная референция возможна лишь через контекст. И если мы попытаемся выразить недовольство тем, что такое неопределенное обозначение будто бы не отражает естественного природного различия, индеец вполне может ответить нам тем же, указав на столь же собирательный характер нашего слова «сорняк» по сравнению с его собственным очень точным «растительным» словарем.