ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ
Шрифт:
Апофеозом гипертрофирования низшего разума и полного уничижения мистического начала является воинствующий крайний позитивизм. Его представители, в особенности в XVIII и XIX веках, признали единственной панацеей и единственно возможным залогом всяческого успеха «средний разум», или разум так называемого «нормального человека». Он общ всем людям, справедливость его заключений доступна проверке каждому, и это вполне гарантирует его абсолютную верность и не менее же абсолютное достоинство осуществляемой им миссии. Все, что не входит в его пределы, а тем паче осмеливается противоречить ему, есть не только ложь, но и ложь заведомая, гнусная, а потому всякий инако мыслящий есть враг истины и народа и в качестве «бешеного безумца» должен быть обезврежен пожизненным заключением15. Все силы иррациональные в области духа, равно как все силы, выработанные органическим процессом развития, и даже самый смысл последнего — были объявлены ровно ничего не стоящими, абсолютно вредными, а потому —
«Et ses mains, ourdiraient les entmilles du pretre Аи defaut d'un cordon pour etrangler les ros»16
Уже самая страстность такой идеологии с очевидностью свидетельствует, если не о подавляющем значении чувства, то во всяком случае о его значительной примеси в этом quasi-чисто разумном миросозерцании. И действительно, все это течение, объявляющее себя построенным исключительно по законам разума, повсюду распространялось не доводами разума, а заражением верой, и возбуждало фанатизм, по своей мрачности далеко превзошедший пресловутый фанатизм средневековья. Нет однако необходимости ограничиваться одной только этой стороной воинствующего позитивизма, чтобы раскрыть факт
Апофеозом гипертрофирования низшей мистики и полного уничижения низшего разума является примитивное понимание религии. Если эзотерическая сущность всякой религии одинаково гармонирует со всеми пмевмато-логическими категориями и параллельно с мистическими откровениями окрыляет испытующий человеческий дух и откровениями разума и воли, то на низших ступенях она воспринимается прежде всего и только в категории мистики. Как мы увидим впоследствии, мистика актуализируется неизменно первой, другие же две категории здесь только ей сопутствуют. Одновременное актуальное центрирование сознания во всех трех категориях приходит на пути его эволюции весьма не скоро и само по себе свидетельствует об уже достигнутых значительных успехах. Итак, религиозное состояние сознания в начале пути преимущественно мистично. Отсюда только один шаг до полного отрицания других категорий через извращение их действительного смысла. Бессилие оправдать с исчерпывающей полнотой очевидную реальность мистически воспринимаемого в категории разума по законам последнего приводит к его полному отвержению. Всякий фанатизм, всякая односторонне-мистическая вера не только иррациональны, но и антирациональны. Credo quia absurdum! И вот в этом крайнем гипертрофировании мистики и уничижении разума в действительности возникает и нечто прямо противоположное. Чем сильнее мистический фанатизм, тем резче его догматика, тем большая ценность придается внешности, малейшим деталям культа, тем более устойчивыми и незыблемыми делаются традиции, а регламентация всего быта более дифференцированной. Увлечение чистой мистикой, абсолютно чуждой в себе всякой форме, на практике приводит к фанатизму и ханжеству, т. е. обоготворению формы. Если в истинной полной религии культ возникает органически и раскрывает веяния Логоса в иерархии естественных символов, то здесь, в выродившейся религии, мы лишний раз получаем подтверждение общей доктрины, что всякая односторонность в своем крайнем напряжении приходит к самоотрицанию, переключается в свою противоположность. Пренебрежение началом разума всегда приводило крайний мистицизм к рабскому преклонению перед самым низшим и худшим видом его — пред мефистофелевской безжизненностью окостенелого Аполлона…
Итак, даже в самых крайних увлечениях односторонним утверждением только одного из полюсов актуального сознания в действительности всегда сохраняют место проявления обоих бинерных начал, но только этот факт частью остается человеку в самом деле неведомым, частью же он просто не хочет его видеть. Однако если ноуменальные принципы и общие законы эмпирического бытия не могут быть изменены или поколеблены заблуждениями человека, то он сам в сфере своей жизни, как личной, так и собирательной — в среде образуемых им сообществ, естественно оказывается осужденным нести все вытекающие из этих заблуждений последствия. Мир человеческого сознания есть та лаборатория Природы, где в продлении веков неустанно кристаллизуется ее актуальное самосознание. Этот мир, будучи органически связан и с горним, и с дольним, в то же время обладает и особой самобытностью. В нем протекают вполне своеобразные процессы, и чем более человек уединяется от окружающей вселенной, чем более замыкается он в своих собственных гранях, тем эти процессы могут развиваться все причудливее, вырабатывать тонкие и странные яды извращений, порождать сонмы всякой нежити и растрачивать все приобретенные, ранее силы в попытках оживления им же вызванных из небытия химер. И вот в этом человеческом сознании, самоисключившем себя из гармонического ритма вселенской жизни, становление пневматологических категорий приобретает особый, своеобразный характер. Низшая мистика и низший разум вместо того, чтобы образовывать гармонический бинер раскрытия, т. е. на всем пути актуального диалектического процесса оставаться взаимно сопряженными и соподчиненными, превращаются в два хотя и параллельные более или менее начала, но остающиеся чуждыми друг другу органически. Это отсутствие органической целостности у полюсов актуального сознания, т. е. внутренней бинерности строения в каждом из них и внешней сопряженности друг с другом, и составляет существеннейшее феноменологическое отличие его природы от природы целостного потенциального сознания как бинера: высшая мистика — высший разум. Если наличие в мире феноменального бытия синтетической категории последовательности определяет его отношение к миру становления онтологчески и статически, то эмпирическая абинерность актуального сознания раскрывает последнее процессуально и динамически.
Мы рассмотрели отличие бинера: низшая мистика — низший разум от бинера: высшая мистика — высший разум; теперь необходимо расследовать аналогичную проблему в категории воли. Высшая воля и высшая конкретная воля образуют онтологический бинер первого вида, т. е. здесь полюсы взаимно сопряжены и подчинены друг другу. Здесь нет двух различных категорий, которые хотя и дополняли бы друг друга органически, но в то же время каждая была бы наделена особой самобытностью, а есть только одна категория в различных стадиях процессуального становления. Именно поэтому при иследовании онтологической природы волевого самосознания монады мы имеем только три категории, но при переходе к изучению осуществляемого им диалектического процесса соответственно возникает понятие о пмевматологическом кватернере. Высшая конкретная воля лишена самобытных истоков бытия: она есть только конкретное состояние спекулятивной самобытности высшей воли. В первичном потенциальном диалектическом процессе высшая конкретная воля объективируется как потенциальная конкретность параллельно с объективацией высшей воли, но и здесь продолжает оставаться началом существенно вторичным. Онтологичность природы волевого бинера определяется иными признаками, чем в бинере сознания. Здесь имеет место не только органическая сопряженность полюсов, но и их онтологическое тождество. Это значит, что потенциальная категория воли выражается сразу обоими полюсами волевого бинера: воля монады и предшествует иерархически бинеру сознания, и вытекает из него, и обе эти модификации воли не могут быть расчленены. В гармонии с этим и актуализация категории воли протекает сопряженно в обеих ее модификациях. Этот процесс протекает сразу и в нисходящем, и в восходящем иерархически порядке: всякий этап актуализации зарождается в высшей воле, чему тотчас же ответствует соответствующая актуализация высшей конкретной воли, а последняя и осуществляет собственно актуализацию первой. Этот в себе замкнутый процес не поддается прямому познанию в дискурсивном методе; в дальнейшем изложении, однако, он вполне разъяснится.
Актуальный диалектический процесс начинается выступлением монады на периферию, перенесением субъектности в членения потенциальной индивидуальной синархии. Категории возникающего при этом актуального Я являются кинетическими агентами по отношению к целостным категориям монады. Категория воли здесь представляется бинером: низшая воля — низшая конкретная воля. По своей действительной онтологической сущности этот бинер является бинером раскрытия по отношению к высшему волевому бинеру, т. е. находится в аналогичном положении, как и актуальное сознание по отношению к целостному сознанию монады. Но, во-первых, как бинер первого вида, он обладает своеобразными особенностями по самой своей природе, а во-вторых, здесь имеют место неустранимые эмпирические извращения, аналогичные с описанными уже для актуального сознания, но не тождественные им и наделенные конкретной спецификой. Согласно этому разделим проблему на естественно разделяющие ее две части.
В бинере второго вида полюсы сопрягаются и взаимно соподчиняются безотносительно к онтологической идее процесса; последний только актуализирует это сопряжение, но, как таковой, не вносит ничего существенно нового. Бинер второго вида сам по себе всегда статичен', он выражает идею, закон или силу по отношению к ней самой, т. е. раскрывает внутреннее естество природы ноумена. Его спекулятивное достоинство получает конкретное выражение в идеальной сфере; он может стать или не стать источником актуального процесса и эмпирической феноменологии, может достигнуть в последнем случае актуальной конретности — все это нисколько не затрагивает собственную идею бинера второго вида. В противоположность этому в бинере первого вида полюсы сопрягаются и соподчиняются между собой параллельно с утверждением соответствующей идеи процесса; последний составляет самую сущность этого сопряжения и не может быть отделен от него. Бинер первого вида сам по себе всегда динамичен; он не выражает никакой стационарной сущности, а раскрывает процесс становления ноумена. Он возникает к потенциальному бытию только с потенциально-конкретным утверждением идеи процесса и становится актуальным параллельно с актуализацией последнего.
Потенциальный трансцендентный диалектический процесс через перво-верховный бинер: единство — множественность в утверждении идеи пранизшей воли и праразума и сопряжении их с первичными потенциальными категориями монады ео ipso ввел в систему актуальных категорий общую онтологическую идею процесса. Сопряженность высшей воли и высшей конкретной воли знаменует собой потенциальное включение всех результатов актуального процесса. Именно поэтому система высших категорий и объемлет собою все естество и механизм осуществления становления монады. Природа актуального волевого бинера раскрьюает совершенно иную картину. Так как процесс здесь находится в состоянии длительности и еще не осуществлен, то и полюсы волевого бинера лишены взаимного гармонического сопряжения. Если низшая мистика и низший разум в гармоническом развитии все время гармонически же сопряжены, образуя организованную систему эволюционного кватернера, то сопряженность низшей воли и низшей конкретной воли представляется только конечной энтелехией всего данного эмпирического процесса. Это и влечет за собой чрезвычайно важные последствия. — Актуальное сознание может, вообще говоря, центрироваться или на воле иерархически ему предшествующей, или на воле ему последующей. В первом случае получается одностороннее центрирование на трансцендентном, полный отрыв от имманентного и абсолютное уничижение спекулятивного смысла эмпирического процесса. Во втором случае получается одностороннее центрирование на имманентном, полный отрыв от трансцендентного и рабская подчиненность цепи причин и следствий эмпирического процеса. Очевидно, в обоих случаях конкретный опыт утрачивает всякое прагматическое значение и из творческого делания становится лишь насильно навязанной обузой. Если же сознание сумеет сразу выявить в себе идеи обеих модификаций воли, то при отсутствии их гармонической сопряженности и соподчиненное™ «неустранимо» возникает их контрадикторная противоречивость. Итак, во всех трех случаях бинер двух модификаций воли является источником трагичности бытия, не могущей быть устраненной до преодоления основной задачи эволюции — гармонизации волевого бинера через сопряжение его полюсов. Итак — если в бинере сознания отсутствие взаимной сопряженности и соподчиненности полюсов, а потому и абинерность природы каждого из них возникают лишь в силу его собственного несовершенства, то в волевом бинере это оказывается предопределенным самим существом актуального процесса.
С двойственностью модификаций категории воли органически сопряжены как проблема воли свободной и воли связанной, так и общая проблема свободы воли. Я ограничусь здесь лишь указанием на это, ибо эзотерические учения о них будут изложены в соответствующем разделе «Пневматологии индивида». Абинерность строения низшей воли и низшей конкретной воли не только обусловливает общие особенности эмпирического процесса в категории воли, но и дает основание возможности ряда соответствующих извращений. В бинере категорий актуального сознания неспособность последнего одновременно созерцать полярно противоположные модусы является лишь общим следствием его подчиненности синтетической категории последовательности. Каждый единичный акт сознания есть тем самым нарушение гармонического равновесия, одностороннее утверждение только одного полюса частного бинера и уничижение другого. Эти выпады из равновесия могут обладать различной важностью и значением по отношению к уже объективированным и утвержденным элементам состава. Рано или поздно необходимо наступает момент, когда сознание, завершив целиком данный частный цикл, вновь возвращается к положению, аналогичному с исходным. Выявив и осознав с большей или меньшей исчерпанностью все вытекающее из одностороннего утверждения только одного полюса исходного бинера, сознание оказывается принужденным эмпирической необходимостью переключить ход своего процесса на исследование второго, дотоле отвергавшегося члена бинера. Так возникает новый частный цикл познания, завершающий усвоение исходного бинера. Следуя этому общему закону, актуальное сознание последовательно объективирует и утверждает одни конкретные бинеры за другими. Разумеется, в эмпирической действительности эти отдельные звенья не располагаются в строго последовательной постепенности, а частью оказываются также параллельными и взаимно друг друга прослаивающими. Но эта вызываемая частными феноменальными обстоятельствами эмпирическая неправильность систематики нисколько не нарушает справедливости общего закона. Последовательное сознание частных бинеров вполне аналогично тому процессу, когда идущий человек в отдельные промежутки времени оказывается стоящим то только на левой ноге, то только на правой. Так и здесь: эмпирический процесс актуального сознания при гармоническом течении может выражать абине-рность своих мгновенных состояний только в наличии этого ритма. Как переменный ток с правильной закономерностью числа периодов представляет собой хотя и прерыв!гую, но вполне гармоническую функцию магнитного поля статора, так и перемежающийся ритм актуального сознания может быть вполне гармоничным. Более того, эзотерическая гносеология, подробно исследуя процесс эволютивного претворения низшего абинерного сознания в высшее, органически включающее в себя бинерность, указывает, что феноменологический механизм этого претворения заключается именно в увеличении числа периодов переменного тока сознания. При асимптотическом приближении этого количества к бесконечности сознание все более проникается бинерностью. Поэтому высшее бинерное сознание может быть определено как трансфинитум возрастающего множества чередующихся на том же качественном (в частном случае — временном) протяжении мгновенных абинерных сознаний. Итак — абинерность актуального сознания еще вовсе не обусловливает тем самым дисгармоничность его процесса; она может стать ее источником, так как она раскрывает ее возможность, но для ее действительного возникновения необходимо наличие дополнительных условий. Эти условия и заключаются в абинерности становления категории воли, т. е. в отсутствии взаимной органической сопряженности и соподчине-нности низшей воли и низшей конкретной воли.
Как уже сказано, актуальное сознание может, вообще говоря, центрироваться или на воле иерархически ему предшествующей, или на воле ему последующей. В первом случае воля является prima inter pares среди других категорий, и процессы сознания являются творческими в прямом значении этого понятия. Во втором случае возникающие воления оказываются уже только следствиями из системы взаимоотношений низшей мистики и низшего разума; происходящий здесь процесс уже не включает в себя независимых волений, и собственная личность человека остается в нем пассивной. В последнем случае направление и управление процессом переносятся во внешний мир; совокупность феноменальных обстоятельств в последнем оказывается прямо или косвенно (т. е. через посредство предшествовавших интуиции) и единственным императивом, и единственным законом, обусловливающим саму феноменологию процесса. Посему при таком состоянии актуального сознания все протекающие в нем процессы должны быть определены как пассивно-воспринимательные.