Основы теории аргументации: Учебник.
Шрифт:
Описание и оценка являются двумя точками тяготения всех других употреблений языка. Между «чистыми» описаниями и «чистыми» оценками существует масса переходов. Как в повседневном языке, так и в языке науки имеются многие разновидности и описаний, и оценок. «Чистые» описания и «чистые» оценки довольно редки, большинство языковых выражений носит двойственный, или «смешанный», описательно-оценочный характер. Все это должно, разумеется, учитываться при изучении множества способов употребления языка. Но нужно учитывать и то, что всякий более тонкий анализ употреблений языка движется в рамках исходного и фундаментального противопоставления описаний и оценок и является всего лишь его детализацией.
Истинностный и ценностный подходы к вещам не тождественны друг другу. Они имеют противоположную направленность и уже поэтому не могут совпадать. В случае истинностного подхода движение направлено от действительности к мысли. В
Истинностный и ценностный подходы взаимно дополняют друг друга. Ни один из них не может быть сведен к другому или замещен им. История теоретического мышления показывает, однако, что попытки такого сведения были в прошлом обычным делом. Более того, редукция истинностного подхода к ценностному, или наоборот, едва ли не всегда рассматривалась как необходимое условие правильного теоретизирования.
В средневековом теоретизировании, двигавшемся по преимуществу от теоретического мира к реальному, явно преобладал ценностный подход. Здесь были все его атрибуты: рассуждения от понятий к вещам, дедукции из «сущностей», разговоры о «способностях» исследуемых объектов, введение явных и скрытых целевых причин, иерархизация изучаемых явлений и утверждений по степени их фундаментальности и т.п.
В теоретическом мышлении Нового времени в первый период безраздельно господствовал истинностный подход. Казалось очевидным, что ценностей нет и не может быть в естественных науках; ставилась задача очистить от них и гуманитарные науки, перестроив их по образцу естественных. В этот период сложилось представление о «чистой объективности» научного знания, об «обезличенности», бессубьектности науки. Все проблемы рассматривались только в аспекте истинности-неистинности.
Однако, начиная с Лейбница, ценности допускаются сперва в метафизику, а затем и в гуманитарное знание. У Лейбница сущее (монада) определяется не только перцепцией, но и стремлением, влечением и охватывает в своем воспринимающем представлении совокупность мирового сущего. Лейбниц говорит даже о «точке зрения», присущей этому стремлению [228] .
228
См.: Лейбниц Г.В. Соч.: В 4 т.
– Т. 1.
– М., 1982. — С. 301—302, 404.
У Канта и Гегеля общее понятие ценности отсутствовало. В качестве параллели сущему оно было введено в 60-е годы XIX в. ГЛотце и Г.Когеном. Истолкование сущего по преимуществу в свете ценностей привело в конце XIX в. к появлению «философии ценностей» — направления неокантианства, связанного с именами В.Виндельбанда и Г.Риккерта.
Ф. Ницше представил всю историю западноевропейской философии как полагание ценностей. Он видел источник ценностей в «перспективности сущего» [229] . Ценности полагаются человеком «из практических соображений, из соображений пользы и перспективы» и являются «пунктуациями воли», размеряющей и размечающей пути своего возрастания [230] . Ценность есть в конечном счете просто то, что признается волей значимым для себя. Воля к власти и полагание ценностей представляют собой, по мысли Ницше, одно и то же. Наука, истина, культура оказываются в итоге только частными ценностями: они являются лишь условиями, в которых осуществляется порядок всеобщего становления — единственной подлинной реальности. И лишь само по себе становление не имеет ценности.
229
См.: Nietzsche F. Werke. — Leipzig, 1894—1912. — Bd. 15.
– § 12.
230
Ibid.
– Bd. 16.
– § 715.
К концу XIX в. в западноевропейской философии сложился, таким образом, ясно выраженный дуализм истинностного и ценностного подходов к действительности. В методологии естественных наук человек, как правило, низводился до роли пассивного, созерцательного субъекта. В «философии истории», герменевтике В.Дильтея и особенно в философии «воли к власти» Ф.Ницше он оказался творцом не только истории и культуры, но и самой реальности [231] .
Во многом этот дуализм — противопоставление истины и ценности, созерцания и действия, теории и практики, естественных и гуманитарных наук — сохраняется в философии и в наше время. Это — вчерашний день, продолжение той традиции, которая была характерна для теоретического мышления предшествующей эпохи [232] .
231
«Физики, — писал Ницше, — сами того не зная, кое-что в своей системе опустили: именно необходимый перспективизм, благодаря которому всякий центр силы — и не только человек — из себя конституирует весь остальной мир, то есть мерит, осязает, формирует его мерой своей силы... Они позабыли включить в истинное бытие эту полагающую перспективу силу, или, говоря школьным языком, бытие в качестве субъекта» (Ibid. — Bd. 15. — § 306).
232
Дух и культура как целенаправленные и культивируемые типы человеческой деятельности, — пишет М.Хайдеггер, — существуют лишь начиная с Нового времени, а «ценности» как установленные масштабы такой деятельности — только с новейшего времени» (Heidegger М. Der europaische Nihilismus. — Pfulingen, 1967.
– S. 25).
3. Многообразие оценок
Всякий раз, когда объект сопоставляется с мыслью на предмет соответствия ей, возникает ценностное отношение. Далеко не всегда оно осознается, еще реже оно находит выражение в особом высказывании.
Формы явного и неявного вхождения оценок в наши рассуждения, и в частности в научные теории, многочисленны и разнородны.
Способы выражения оценок в языке разнообразны. Абсолютные оценки выражаются чаще всего предложениями с оценочными словами «хорошо», «плохо» и «(оценочно) безразлично». Вместо них могут использоваться слова: «позитивно ценно», «негативно ценно», «добро», «зло», «благо» и т.п. Сравнительные оценки, называемые также предпочтениями, формулируются в предложениях с оценочными словами: «лучше», «хуже», «равноценно», «предпочитается» и т.п. В языке для правильного понимания оценок важную роль играет контекст, в котором они формулируются. Можно выделять обычные, или стандартные, формулировки оценочного утверждения, но в принципе предложение едва ли не любой грамматической формы способно в соответствующем контексте выражать оценку. Выделить оценочные утверждения среди других видов утверждений, опираясь только на грамматические основания, невозможно.
Оценочное отношение мысли к действительности нередко выражается не с помощью особых оценочных понятий, а утверждениями с явным или подразумеваемым «должен» (или «должно быть»): «Ученый должен быть критичным», «Электрон на стационарной орбите не должен излучать» и т.п.
Оценка включает следующие части, или компоненты:
— субъект оценки — лицо (или группа лиц), приписывающее ценность некоторому объекту;
— предмет оценки — объект, которому приписывается ценность, или объекты, ценности которых сопоставляются;
— характер оценки — указание на абсолютность или сравни- тельность, а также на квалификацию, даваемую оцениваемому объекту;
— основание оценки— явление или предмет, с точки зрения которого производится оценивание.
Не все эти части находят явное выражение в оценочном утверждении. Однако без любой из них нет оценки и, значит, нет фиксирующего ее оценочного утверждения.
Описательное (дескриптивное) утверждение предполагает следующие четыре части:
— субъект — отдельное лицо или сообщество, дающее описание;
— предмет — описываемая ситуация;
— основание — точка зрения, в соответствии с которой производится описание;
— характер — указание на истинность или ложность предлагаемого описания.
Не все эти части явно выражаются в описательном утверждении. Характер его, как правило, не указывается: оборот «истинно, что» опускается, вместо утверждений с оборотом «ложно, что» используются отрицательные утверждения. Предполагается, что основания всех описательных утверждений тождественны: если оцениваться объекты могут с разных позиций, то описываются они всегда с одной и той же точки зрения. Предполагается также, что, какому бы субъекту ни принадлежало описание, оно остается одним и тем же. Отождествление оснований и субъектов описаний составляет основное содержание идеи интерсубъективности знания, независимости его употребления и понимания от лиц и обстоятельств. Постулат тождественности субъектов и оснований описаний предписывает исключать упоминание этих двух частей из состава описаний. Вместо того, чтобы говорить, например: «Для каждого человека с любой точки зрения истинно, что Земля вращается вокруг Солнца», мы говорим просто: «Земля вращается вокруг Солнца».