Основы теории аргументации: Учебник.
Шрифт:
Одна из стандартных форм практического вывода такова:
Позитивно ценно А; В есть причина А; значит, позитивно ценно В.
Другая стандартная форма практического силлогизма:
Не-А есть причина не-В; В — позитивно ценно; значит, А также является позитивно ценным.
Теория практических выводов должна быть, таким образом, комбинированной, соединяющей логику абсолютных оценок и логику причинности. С первой логикой ситуация сравнительно ясна, вторая нуждается в тщательном исследовании.
Не входя в детали логического анализа практического силлогизма, отметим, что, на наш взгляд, этот силлогизм является формой не дедуктивного, а индуктивного рассуждения. Целевое (мотивационное, телеологическое) понимание представляет собой индукцию, заключение которой является проблематичным утверждением.
Во-первых, можно привести примеры конкретных рассуждений, следующих схемам целевого понимания, но дающих, как кажется,
Во-вторых, связь цели и средства, используемая при целевом понимании, истолкованная как описательное утверждение, является причинно-следственной связью. Как принято считать, такая связь заведомо слабее, чем связь логического следования. Допустим, что схема рассуждения «Если А причина В и В — позитивно ценно, то А позитивно ценно» является обоснованной. Тогда обоснованной должна быть и схема, полученная из нее заменой утверждения о причинной связи утверждением о логическом следовании: «Если из А логически следует В и В — позитивно, то А — позитивно ценно». Но последняя схема заведомо не относится к обоснованным, это типичная схема индуктивного рассуждения.
В-третьих, в логике истины аналогом схемы целевого понимания была бы схема: «Если истинно, что А — причина В и истинно В, то истинно А». Но последняя схема не является обоснованной. Значит, рассуждая по аналогии, можно сказать, что и схема целевого понимания также не должна считаться схемой дедуктивного умозаключения.
И, наконец, в-четвертых, схемы целевого понимания нарушают принцип Юма, утверждающий невыводимость описательных утверждений из оценок. Преобразование схемы «Если В — причина А и А — позитивно ценно, то В — позитивно ценно» дает схему «Если А — позитивно ценно и неверно, что В — позитивно ценно, то неверно, что В — причина А». Здесь из двух оценок вытекает описательное утверждение. Преобразование схемы «Если не-А причина не-В и В — позитивно ценно, то А — позитивно ценно» дает схему «Если В — позитивно ценно и неверно, что А позитивно ценно, то неверно, что не-А есть причина не-В». Последняя схема также позволяет из двух оценок вывести описание.
Иногда в качестве практического силлогизма (вывода) предлагается следующая схема:
Агент N стремится получить А.
Для достижения А нужно совершить действие В.
Значит, N совершает действие В [327] .
Очевидно, однако, что этот вывод является логически необоснованным. В нем из оценочной и описательной посылок (обе они необходимы) выводится описательное заключение. Вывод нарушает рассматривавшийся ранее принцип, говорящий о невозможности получения описательных заключений из оценочных посылок, выведения «есть» из «должен». Это становится особенно ясным, когда рассматриваемая схема переформулируется следующим образом:
Агент N позитивно оценивает А.
В есть причина А.
Значит, агент N реализует В.
Далеко не всегда человек совершает те действия, которые обеспечивают достижение поставленной им цели. Можно стремиться к некоторой цели, но одновременно отвергать средства, имеющиеся для ее достижения. Из посылок «N позитивно оценивает А» и «В есть причина А» вытекает заключение «N должен реализовать В», но никак не «N на самом деле реализует В». Не всякое должное действие (в данном случае действие, предписываемое поставленной целью) реально осуществляется.
327
См., например: Никифоров А.Л., Тарусина Е.И. Виды научного объяснения // Логика научного познания. Актуальные проблемы. — М., 1987. — С. 192-193.
Как уже отмечалось, при теоретическом объяснении заключение является необходимым. Объясняемое явление подводится под закон природы, что сообщает этому явлению статус физически (онтологически) необходимого. Придание такого статуса К.Гемпель считал общим условием адекватности объяснения: объяснение должно содержать информацию, позволяющую утверждать, что объясняемое явление действительно имеет место.
При оправдании заключение не является физически необходимым. Но оно аксиологически необходимо, поскольку приписывает позитивную ценность действию, о котором говорится в заключении. Различие между физической необходимостью и аксиологической необходимостью существенно. Если какое-то явление или действие физически необходимо, то оно имеет место; но из того, что какое-то явление или действие аксиологически необходимо (позитивно ценно), не вытекает, что это явление или действие на самом деле реализуется.
Первая посылка практического вывода выражает ту цель, которую ставит перед собой действующий субъект. Эта цель может быть стандартной, общей для всех представителей рассматриваемого сообщества, или индивидуальной, продиктованной особенностями той ситуации, в которой действует конкретный субъект.
Оправдание, исходящее из стандартной цели, можно назвать рациональным, а оправдание, опирающееся на индивидуальную цель, — телеологическим, или мотивационным.
В первом случае стимулом к деятельности являются какие- то общепринятые в данном сообществе образцы, стандарты или нормы. Во втором — индивидуальные ценности, намерения или стремления. Различие между рациональным и телеологическим оправданием является, конечно, относительным, как относительна сама граница между общепринятыми и чисто индивидуальными ценностями.
К.Гемпель и его сторонники настаивали на том, что всякое подлинно научное объяснение должно опираться на научный закон и что дедуктивно-номологическая схема объяснения является универсальной [328] . У.Дрей попытался показать, что в истории используются иные типы объяснений, в частности «рациональное объяснение». В реальных исторических объяснениях почти не прибегают к помощи законов. При объяснении поступков исторической личности историк старается вскрыть те мотивы, которыми она руководствовалась в своей деятельности и показать, что в свете этих мотивов поступок был разумным (рациональным) [329] .
328
Никакое объяснение, то есть ничто, заслуживающее почетного титула “объяснение”, — пишет, например, Р.Карнап, — не может быть дано без обращения по крайней мере к одному закону... Важно подчеркнуть этот пункт, потому что философы часто утверждают, что они могут объяснить некоторые факты в истории, природе или человеческой жизни каким-то другим способом» (Карнап Р. Философские основания физики. Введение в философию науки. — М., 1971. — С. 43.).
329
См.: Дрей У Еще раз к вопросу об объяснении действий людей в исторической науке // Философия и ^методология истории. — М., 1977. — С. 41—43.
Дрей так описывает схему «рационального объяснения», противопоставляемую «объяснению при помощи охватывающего закона»:
В ситуации типа С следовало сделать X.
Деятель А находился в ситуации типа С.
Поэтому деятель А должен был сделать X
На самом деле, это схема не объяснения, а оправдания. Первая посылка является не общим описательным утверждением, что требуется для объяснения, а общей оценкой («оценочным принципом действия», по выражению Гемпеля), как и в случае всякого оправдания. Вторая посылка представляет собой фактическое утверждение, фиксирующее начальные условия. Заключение есть оценка, распространяющая общий принцип на отдельный случай. Заключение логически вытекает из принятых посылок.
Возражая Дрею, Гемпель так реконструировал его схему:
Деятель А находился в ситуации типа С.
В ситуации типа С следовало сделать X.
Поэтому деятель А сделал X [330] .
Здесь заключение является уже не оценкой, а описанием, и оно не вытекает дедуктивно из посылок, одна из которых представляет собой оценку. Предлагаемая Гемпелем схема — это схема логически некорректного рассуждения, не имеющего ничего общего ни с объяснением, ни с оправданием.
Самим Гемпелем предлагалась следующая схема «исторического объяснения»:
Деятель А находился в ситуации типа С.
В то время он был рационально действующим лицом.
Любое рациональное существо в ситуациях данного типа обязательно (или же с высокой вероятностью) делает X.
Следовательно, А сделал X.
По мысли Гемпеля, это рассуждение представляет собой обычное объяснение с помощью «охватывающего закона» [331] .
330
См.: Там же.
331
См.: Гемпель К. Мотивы и «охватывающие» законы в историческом объяснении // Философия и методология истории. — М., 1977. — С. 78.
Нетрудно заметить, однако, что схема Гемпеля является откровенно двусмысленной. Именуемое «законом» утверждение «Любое рациональное существо в ситуациях типа С обязательно (или же с высокой вероятностью) делает X» может истолковываться и как оценка, и как описание. В случае оценочной интерпретации это утверждение выражает определенное требование к «разумным» существам: в ситуациях типа С они должны всегда или в большинстве случаев делать X. Описательная интерпретация «закона» является гораздо менее естественной, поскольку в нем идет речь о «рациональных существах», которые «обязательно делают» что-то.