Основы тибетского мистицизма
Шрифт:
Подобным же образом чувство, направленное на себя, преобразуется в чувство для других, в сострадание ко всему, что живет, через Мудрость Равного содержания, воплощенную в образе Ратнасамбхавы (тиб. рин-чхен аБьунг-гНас) – "Источник Драгоценностей", а именно источник появления Трех Драгоценностей ( триратна) в мире: Будды, Дхармы и Сангхи. Ратнасамбхава также касается земли правой рукой, но она у него повернута наоборот, ладонью наружу, в мудре отдачи ( дана-мудра), как бы раздавая дары. Он даровал миру три драгоценные вещи, в которых Мудрость Шуньяты Акшобхьи или отсутствия эгостановится основой тождества со всеми живыми существами. Поэтому он нераздельно слит со своей "праджней"– "Уравновешивающей
Это чувство тождества или идентичности, родившееся из Знания внутреннего единства, есть, как говорит "Виджняпти-матра-сиддхи Шастра", особая основа ( ашрайя) Различающего Знания ( пратьявекшана-джняна). И только на этой основе с полным сознанием великого единства можно посвятить себя достоверному знанию частностей без потери из поля зрения общих связей.
Отсюда приходим к тому, что чувственное восприятие и интеллектуальное различение превращаются в запредельную способность внутреннего видения и духовного различения в практике медитации, которая является специальной функцией Дхьяни-Будды Амитабхи, "Бесконечного Света" (тиб. Од-дПаг-мед) или "Бесконечной Яви" ( сНанг-ва мТха-йай). Его руки покоятся в мудре медитации (дхьяна). Он един с Мудростью Различительного Ясного Видения, его "праджней", обнимающей его, в форме Божественной Матери Пандаравасини (тиб. Гос-дКар-мо)– "Белой Мантии".
В "Джнянасиддхи" Индрабхути сказано, что эта Мудрость называется "пратьявекшана-джняна", таккак она чиста с самого начала, несотворенна, самосветящаяся и всепроникающая. Это определение показывает, что мы имеем дело здесь не с интеллектом, а с чистым интуитивным ясным познанием, не нарушаемым логическими или умственными определениями. В палийских канонических текстах выражение "паччавеккхананяна" также связывается с пониманием медитации как "ретроспективного знания", в котором вызывается память духовных образов, впечатлений и переживаний.
И если поэтому мы называем Мудрость Амитабхи "аналитической" в противоположность "рефлексивной (отражательной)" Мудрости Великого Зеркала (Зерцалоподобной Мудрости) и "равносодержательной (синтетической)" Мудрости Равного Тождества, то здесь термины "аналитическая", "различительная", "исследуемая", которыми обычно переводится понятие "пратьявекшана", не означают постижения, доведенного до логического абсурда феноменального мира путем философского или научного анализа. Неудовлетворительность таких методов была осознана еще Буддой, из-за чего он и отвергал метафизические спекуляции мистиков и философов своего времени – факт, приведший некоторых индологов нынешнего века к заключению, что Буддизм есть чисто интеллектуальная доктрина без какой-либо метафизической основы. Если познакомиться со схоластической литературой древней Индии, то утверждение, будто это учение было чуждо метафизики, окажется неверным.
"Буддизм отвергает эти вопросы не потому, что они метафизические, а потому, что с метафизической же точки зрения самого Будды ответить на них не представляется возможным" (О. Розенберг, с. 58).
Розенберг объясняет тот факт, что европейские авторы с такой настойчивостью обсуждали наличие метафизики в раннем Буддизме тем, что, с одной стороны, христианские миссионеры в своих работах непроизвольно, а иногда и вполне намеренно подчеркивали отсутствие метафизики в Буддизме, чтобы показать несовершенство его как религиозной системы, и что, с другой стороны, отсутствие метафизики в современных научных концепциях Вселенной, с помощью которых представлялось привести Буддизм в гармонию с ними, рассматривалось как весьма положительное.
"Нельзя забывать, что начало исследования Буддизма в Европе совпало с упадком метафизической философии и возникновением материалистических систем" (Там же).
Будда, конечно, не был врагом логического мышления, которым он в действительности с успехом пользовался, но он понимал его ограниченность и потому подчеркивал то, что выходит за его пределы: прямое, непосредственное распознавание, духовное видение ( дхьяна), превосходящее любую рациональность ( витарка-вичара).
На основе такого видения направленность эго, которое обусловлено кармой, превращается в свободную от кармы активность святого, Будды или Бодхисаттвы, чья жизнь управляется больше не желаниями или привязанностями, а вселенским состраданием. Такой подход воплощен в образе Амогхасиддхи (тиб. Дон-йод груб-па), "Реализующего Цель". Его "праджня" – Всесовершающая Мудрость в форме Божественной Матери Тары (тиб. сГрол-ма)– "Спасительницы", с которой он нераздельно связан, в то время как сам он дарит благословение всем живым существам мудрой бесстрашия ( абхайя-мудра).
Когда мы используем слово "божественная", то это не следует понимать в теистическом смысле, но как синоним слова "возвышенная", т.е. выходящая за рамки обычных восприятий, принадлежащая высочайшему духовному опыту. Исходя из такого понимания мы и передаем тибетское слово "юм" или "юм мЧхог" – женский аспект Дхьяни-Будд – как "Божественная Мать". Подобно этому тибетское слово "лха", которое в общем-то соответствует индийскому слову "дэва" (т.е. обитатель высших сфер существования) – "бог" (ср. с христианской иерархией ангелов), применяется также и для определения Дхьяни-Будд и Бодхисаттв. Поэтому слово "лха" нельзя приравнять к западной концепции "бог", и нет ничего более неадекватного, чем назвать различных Будд "богами", как это часто и неудачно делается. Значение слова "лха" зависит от контекста, в котором оно используется, и может иметь значение согласно следующим определениям:
Обитатели высших уровней существования (дэвы), которые, хотя и превосходят в чем-то человека, подчинены еще законам сансары.
Ограниченные землей духи, демоны, гении некоторых мест и элементов.
Рожденные умом формы или силы, подобные Дхьяни-Буддам и другим.
7. ТАРА, АКШОБХЬЯ И ВАЙРОЧАНА
В ТИБЕТСКОЙ СИСТЕМЕ МЕДИТАЦИИ
Среди женских воплощений Мудрости ( праджня) Тара занимает особое положение. Она важна не только как женский аспект Дхьяни-Будды, но она играет и выдающуюся роль в религиозной жизни Тибета из-за ее особых качеств. Она – сущность любовной преданности, что является основой для всей религиозной практики от простейших актов почитания ( пуджа) до самых развитых тренировок медитации. Поэтому она является одной из самых популярных фигур Тибетского Пантеона. Она объединяет все человеческие и божественные черты Мадонны, чья материнская любовь охватывает все живые существа, независимо от их заслуг. Она простирает свою любящую заботу на добрых и злых, глупых и мудрых, подобно солнцу, посылающему свои лучи как грешникам, так и святым. Поэтому тибетцы называют ее Дамциг Долма – Преданная Тара.
Она – воплощение верной преданности, которая рождает любовь и укрепляет всех живых существ обетами Бодхисаттв для их освобождения. Тибетское слово "Дамциг"( самайя) буквально означает "священный, или торжественный обет", но на мистическом языке тантр – это сила, созданная посредством верности и полной самоотдачи. Это "преданность, двигающая горы", мудрость сердца. Она несколько соответствует санскритскому термину "бхакти", который в теистической Индии означает любящую преданность и полную самоотдачу в акте единения с Богом. Поэтому она больше, чем шраддха, т.е. больше, чем простая вера, потому что она вдохновлена любовью. "Бхакта"– это "посвященный", равно как и "любящий". Поэтому "Дамциг" – это преданность Будде в своем сердце. Слог "дал" означает "связанный", "обусловленный", как, например, "связанный клятвой, обещанием, согласием или условием". Но в данном контексте – это скорее узы внутреннего родства через силу любящей преданности, посредством которой преданный посвящает себя дхьяне и отождествляет себя с Буддой, который образует центр мандалы медитации или является объектом метода реализации – садханы(тиб. сГруб-тхабс).