Основы тибетского мистицизма
Шрифт:
Каждое переживание указывает на собственные пределы и не может быть определено или ограничено как что-то существующее в себе, но только в связи с другими переживаниями. Этот факт отражен в термине "шуньята", пустоты или относительности всех определений, бездны, из которой невозможно вычленить что-либо и абсолютизировать, бесконечности и глубинной связи всякого опыта. И эта "сверхотносительность" содержит в то же время и объединяющий элемент живой вселенной, потому что бесконечная связь становится всеохватывающей метафизической величиной, которую нельзя описать ни как "бытие", ни как "не-бытие", ни как "движение", ни как "не-движение".
Здесь мы достигли границ мысли, конца всего, что мыслимо и воспринимаемо. Подобно движению в его крайнем пределе, которое не может быть отличимо от совершенного покоя и неподвижности, так и относительность высочайшей связи невозможно отличить от "абсолютного".
"Вечность постоянна лишь в изменении: вечно изменчивое пребывает в постоянном, целостном, настоящем моменте" (Новалис).
Поэтому шуньята и татхата (таковость) идентичны по своей природе. Первая характеризует "пустотную", отрицательную, вторая – ясную, положительную стороны одной и той же реальности. Реализация первой начинается с переживания эфемерности, преходящности всего, временной и пространственной относительности, абсолютности. Мы используем эти выражения лишь для того, чтобы перекинуть мост от Запада к Востоку или, более точно, от логически-философского к интуитивно-метафизическому способу мышления.
Д.Т.Судзуки прав, когда называет интеллектуальным убожеством попытку сравнить современную концепцию относительности с концепцией шуньяты на чисто логической основе. "Шуньята" (пустота) есть результат интуиции, а не разума.
"Представление о пустотности возникает из опыта, и чтобы найти ему логическую основу, следует искать предпосылки в относительном. Относительность же не дает нам перепрыгнуть через нее: пока мы остаемся с относительностью, мы внутри круга; осознание того, что мы в круге и поэтому должны выйти из него, чтобы увидеть его целостный аспект, предполагает, что мы вышли из него" (D.Т.Suzuki, 1953).
Этот прыжок над пропастью, зияющей между нашим интеллектуальным, поверхностным сознанием и интуитивным сверхличностным глубинным сознанием, представлен экстатическим, танцем "вампирических" божеств, обнимающих Дакини. Вдохновляющий импульс Дакини побуждает к выходу из уютного, но тесного круга нашей иллюзорной личности и привычных представлений, пока не будут разорваны границы круга и эгоизма в экстатическом броске к реальности и целостности. В этом броске разрушаются все связи и мирские оковы, смываются все предубеждения и иллюзии, все условные концепции срезаются на корню, все стремления и привязанности пропадают, исчезает прошлое и будущее, сламывается ствол кармы, и Великая Пустота переживается как Вечно присутствующая и верховная Реальность и Таковость (татхата). Сила этого прорыва может быть выражена только в сверхчеловеческой, демонической, многорукой и многоголовой фигуре, многомерном, всевидящем существе, пронизывающем одновременно все направления, преобразующем "три времени"(символизируемых тремя глазами на каждом лице) во вневременное настоящее.
С уровня земного сознания такое существо не может не казаться "ужасающим", потому что в его атрибутах – символы войны, которые показывают внутреннюю борьбу, и мирской человек видит в них прежде всего не орудия Освобождения, а оружие разрушения всего того, что принадлежит его миру.
Во всех экстатических или "вампирических" божествах (они называются так потому, что держат в руках чаши из черепов, наполненных кровью) доминирующим является принцип Знания, потому что кровь символизирует красную солнечную энергию, ведущую к сознаванию; она превращается в яд смертности у тех, кто застывает в узком сосуде своего эгоизма. У тех же, кто хочет преодолеть свое иллюзорное "я", она превращается в освобождающее Знание.
Божества, "пьющие кровь", появляются в аспекте яб-юм, т.е. вместе со своими Праджнями. Их исходная позиция – познающее сознание, солнечный принцип, чье место в головном центре.
Высочайшие и, следовательно, наиболее ужасные образы этих божеств принадлежат поэтому к головному центру и представлены в "Бардо Тойдол" пятью Херуками и их Праджнями в традиционных направлениях пространства и цвета, в то время как спокойные формы Дхьяни-Будд принадлежат сердечному центру, а "Удерживающие Знание" божества (видьядхары, тиб. риг-Дзин), которые находятся посреди этих двух крайностей, принадлежат к горловому центру – центру мантрического звука.
Видьядхары изображены в виде человеческих фигур героического вида, исполняющими экстатический танец, с поднятыми чашами из черепов, наполненных кровью, с обнимающими их Дакинями. Они представляют умеренный аспект Херуков("пьющих кровь" божеств), как бы являясь их отражением на внешнем уровне индивидуального или приемлемого для человека Знания, достигнутого в сознании великих йогов, вдохновенных мыслителей и других, подобных им, героев духа(вира, тиб. дПа-бо). Это последняя ступень перед "прорывом" к универсальному сознанию – или первая при возвращении от него куровню человеческого постижения.
Согласно "Бардо Тойдол", после явления мирных форм Дхьяни-Будд на седьмой день Промежуточного Состояния (бар-до) следуют божества Видьядхары. Они появляются в виде безграничной мандалы, в центре которой находится лучезарный "Высший Видьядхара Созревших Результатов" (рНам-бар сМин-бай риг-Дзин), постигший результаты или плоды всех деяний (сМин, випака). Он окружен аурой пятицветной радуги и называется "Владыка танца", т.е. всего, что движется и движимо, потому что психический центр, которым он управляет, – это элемент движения (рЛунг), характеризуемый качествами "воздуха", "ветра", "дыхания" и рассматриваемый как носитель жизни, творческого звука, священного слова и знания, духовной активности и раскрытия.
Мудрость, постигшая результаты всех действий и "доведшая до совершенства все дела" – есть атрибут Амогхасиддхи, связанного с элементами "ветер" или "воздух" (рЛунг). Однако Дакини, соединенная с ним, красного цвета, а его название "Владыка танца" предваряется словом "Падма" (падма гар-гьи дВанг-пхьуг). Два этих обстоятельства указывают на то, что две фигуры связаны с Падма (лотос) уровнем Амитабхи и что в нем объединены Амогхасиддхи и Амитабха.
Амитабха связан с жизненным аспектом дыхания и знания – аспектами мантрического звука, творящими визуальное и различающее знание, ибо Амитабха является воплощением различительной "Мудрости Внутреннего Видения", и в его активном аспекте или отражении – Амитаюсе (Господь Бесконечной Жизни) он предстает как вневременность жизни. Это может быть главной причиной того, почему Амитабха (или Амитаюс) связан с горловым центром.
Четыре лепестка развернувшейся мандалы содержат на своей поверхности:
На востоке – белого "Видьядхару Пребывающего на Землях", обнимаемого Белой Дакини (са ла гНас пай риг-Дзин).
На юге – желтого Видьядхару "Знающего срок Жизни" (цхе ла дВанг пай риг-Дзин), обнимаемого Желтой Дакини.
На западе – красного Видьядхару "Великого Символа" (рГья-чхен-пай риг-Дзин), обнимаемого Красной Дакини.
На севере – зеленого Видьядхару "Спонтанной Реализации" (лхаг-гьис груб-па риг-Дзин), обнимаемого Зеленой Дакини.