Особая девушка

Ли Ольга

Накатывает такое облегчение, что я, кажется, улыбаюсь: «Пускай Тео делает с Джун, что хочет! Я больше могу не переживать за его чувства, за то… что было между нами. Я не буду его амори, и точка!»

— Что-то интересное? — приподнимает бровь Виктор.

— Да, об одном модном показе. Можно, я заберу этот номер?

— Конечно, думаю, Мария переживёт, — улыбается Виктор, допивая кровь из тёмного непрозрачного бокала.

Внутри меня всё поёт: «Я свободна! Я ничего не должна Тео».

От осознания того, что Тео врал

мне, не договаривал и увиливал всё это время, становится так легко, что я почти готова признаться Виктору в своих чувствах здесь и сейчас. Только страх, что Виктор отвергнет меня, что всё это чересчур и буду выглядеть в его глазах легкомысленной девчонкой, которая скачет от одного вампира к другому, останавливает порыв.

— Полетели, — Виктор поднимается. — Журнал будет здесь, его никто не возьмёт.

— О-о-о, мы полетим?

— Да! Хочешь посидеть рядом с пилотом?

— А можно?

— Пилот тебе разрешает, — смеётся Виктор, хлопая себя по груди.

— О-о-о! Ты ещё и пилотировать умеешь?

— Мне так много лет, что стыдно не уметь таких простых вещей, — уклончиво отвечает вампир.

Когда вертолёт взлетает, кажется, что вся эта сказка происходит не со мной. Смотрю с затаённым дыханием на зелёные кроны деревьев, на Барселону далеко внизу.

Когда счёт времени потерян, глазам открывается такое потрясающее зрелище, что щемит сердце. Внизу раскинулась сверкающая гладь воды, переходящая в песчаный пляж, а затем в густой лес.

— Что это? — восхищённо кричу в аэронаушник.

— Это Донъяна — самое красивое место в Европейском секторе, — спокойно отвечает Виктор.

Мы летим, любуясь расстилающимися пейзажами, и я чувствую себя такой свободной и счастливой, что хочется кричать.

А потом наступает апокалипсис: словно в замедленной съёмке вижу, как меняется лицо Виктора, как вертолёт резко откланяется вбок, а затем раздаётся оглушительный шум, и воздух ударяет по мне, причиняя такую боль, что проваливаюсь в чёрную пустоту.

— Алекс, Алекс… — голос Виктора звучит будто издалека. — Очнись!

— М-м-м, — только и могу издать я, пытаясь открыть глаза.

Чувствую, что Виктор несёт меня на руках, смутно улавливаю силуэты деревьев, траву под ногами и блики пожара вдали за деревьями.

— Не закрывай глаза, — голос становится чуть громче. — Скоро мы будем на месте, я помогу.

— С-стараюсь, — чувствуя нестерпимую боль в правом плече, выдавливаю я.

— Вот и дом, — с облегчением в голосе говорит Виктор.

Я слышу, как что-то щёлкает и открывается дверь.

Виктор осторожно укладывает меня на что-то мягкое и, чертыхаясь, осматривает болезненно-пульсирующее плечо. Я замечаю пятна крови на его рубашке.

— Виктор, — чувствую, как голос дрожит, — откуда кровь?

— Из твоего плеча, — хмуро говорит тот. — У тебя перелом, и ты потеряла много крови. В этом доме нет аптечки, а я не хочу оставлять тебя одну в таком

состоянии.

— Из моего плеча?! — перед глазами мелькают чёрные точки, и я чувствую такую боль, что подкатывает тошнота.

— Я вылечу тебя другим способом, — Виктор смотрит в упор, — но тебе может не понравиться.

— Мне сейчас понравится всё, лишь бы не болело так.

Виктор чуть медлит, потом кивает, и я замечаю, как удлиняются его клыки, а в глазах появляется красный отблеск.

А затем он прокусывает свою руку.

— Пей, — он прикладывает прокушенную, кровоточащую руку к моему рту и смотрит в глаза.

«Твои внушения не сработают», — хочется сказать мне. Но благоразумно храню молчание, а потом чувствую солоноватую кровь вампира на губах. Никакого омерзения, никакого ужаса. Будто чудесный нектар проникает в меня, одаривает силой, исцеляет.

Я чувствую, как проходит боль в плече, чувствую, как срастаются кости, чувствую себя так, будто готова пробежать самый долгий марафон и даже не запыхаться.

— Ого! — я сажусь и оглядываюсь.

Виктор уже залечил рану на руке и пристально, не мигая, смотрит на меня.

Я не отвожу взгляд и тону в опасной синеве.

А потом придвигаюсь ближе к нему и уже не борюсь с собой. Я просто целую Верховного Виктора Морено со страстью, которая кипит во мне уже несколько дней, с отчаянной решимостью, с мыслью: «Или сейчас, или никогда».

Он отвечает так же страстно, его губы жадно сминают мои, а потом кончик моего языка начинает страстную игру с языком Виктора. Я обхватываю его плечи, и вот уже нависаю над ним, жадно исследуя его тело руками, мускулистые плечи, мощный торс, жадно, путаясь пальцами, расстёгиваю его рубашку. Нет, почти рву её сквозь пелену желания, затмевающую разум. Слышу, как падает на деревянный пол пуговица. Но сейчас это неважно. Важно лишь то, что происходит между нами — горячие губы Виктора, его сильные руки на моей талии и животное, мускусное желание в воздухе. В порыве страсти я прикусываю его губу, а потом…

Виктор резко отстраняется.

— Алекс, нет!

— Виктор… я хочу тебя!

— Это побочка от крови вампира, — как-то устало и бесцветно говорит Виктор. — Через пару часов твоё желание пройдёт, и ты возненавидишь меня за то, что я воспользовался твоей минутной слабостью.

— Побочка… Какая побочка, о чём ты? — пытаюсь придвинуться ближе к Виктору, но тот встаёт, будто ему сложно находиться рядом со мной.

— Мы очень редко даём людям свою кровь, в исключительных случаях. Это запрещено, чтобы не было огласки и не началась охота на нас. Заболевший или раненый человек исцеляется почти моментально, — Виктор кивает, — как ты сейчас. Но после чудесного исцеления человек чувствует непреодолимое сексуальное влечение к тому, кто его исцелил. Эффект длится до четырёх часов, затем он спадёт, а спустя восемь часов проходит окончательно.