Особая необходимость (худ. А. Станкевич)
Шрифт:
– Я просто удивляюсь, как они могли отправить неподготовленную ракету? – проговорил Коробов.
– Можно себе представить, – Калве словно размышлял вслух, – что этого они просто не замечали. Автоматы, снимающие показания датчиков после возвращения ракеты из рейса и передающие их в кибернетический пост, не получили сигналов о недостатке чего-то: топлива, энергии… А раз, по их понятиям, ремонт был окончен, сигналов о нехватке чего-либо не поступало, то значит, ракета была готова к вылету.
– Может быть, конечно, это и не так, – сказал Раин. – Но что мы будем спорить и ломать голову? Давайте проверим!
– Как именно? – спросил Сенцов.
– Пожертвуем нашим старым кораблем. Он больше не нужен, с него мы сняли все, что могли. Переключим машину на тот ангар. Тогда будет видно, что произойдет. Автоматы уже несколько дней не прикасаются к нашей ракете. Если наши предположения подтвердятся – значит, мы узнаем, как производится отправление ракет. И, кроме того, прекратим ненужные поиски…
Сенцов молчал. Было ясно, что все-таки жаль ему расставаться со своим, хотя бы уже ни на что не годным, кораблем: командование им было поручено Сенцову, и вот – не уберег… И все же он кивнул. В конечном итоге главное – четко представлять задачу. Если поиски не нужны – космонавты займутся другой работой. Рано или поздно разберутся в устройствах, которые на звездолете использовали для связи, и смогут все-таки дать сигнал на Землю. Для этого стоит пожертвовать ракетой. Вот Азаров – прямо рвется установить связь. Да…
…Три пилота медленно вошли в ангар. Взобравшись на эстакаду, постояли возле корабля.
Металлическое веретено сейчас было вовсе не похоже на ту ракету, которую несколько дней тому назад втянули сюда автоматы. Появились два новых люка. Основная ступень была накрепко приварена ко второй – теперь не было никакой возможности отбросить ее в полете… Какие-то гребни украшали среднюю часть ракеты. Такие же гребни были и на оболочке чужого корабля, но назначение их было непонятно.
Сенцов легко коснулся, словно погладил, шероховатой оболочки ракеты. Вручную закрыли люк, так и стоявший открытым с самого дня нападения. Потом молча слезли с эстакады и отошли в дальний угол зала. Сенцов послал Азарова передать ученым, что можно начинать.
Прошло несколько минут. Внезапно в зале раздалось легкое гудение, на стенах загорелись, замигали в непонятной игре сотни лампочек. Их перекличка становилась все быстрее, наконец лампы стали вспыхивать и гаснуть с такой быстротой, что у людей зарябило в глазах.
Оба ждали: вот-вот ракета сорвется с места, поползет вверх по эстакаде… Но лампочки внезапно выключились.
Прошло еще несколько минут. Все началось сначала – и опять без видимого результата. Снова наступил перерыв и тянулся, казалось, бесконечно. Сенцов уже собрался пройти в кибернетический центр и поинтересоваться – долго ли они еще намерены развлекаться, не лучше ли сразу признать, что опыт не удался, предположения не подтвердились…
Но вот третий раз началась перекличка огоньков, и теперь лампочки не угасали, мигание их постепенно слилось в один световой кипящий вихрь, и Сенцов и Коробов увидели, как тяжелое тело ракеты начало медленно, едва уловимо всплывать над эстакадой… Оно повисло в воздухе на расстоянии нескольких сантиметров над поверхностью вогнутого лотка, на котором до этого лежало, и это казалось странным и сверхъестественным.
– Сейчас они ее… – одним движением губ проговорил Коробов. Сенцов замахал рукой, словно требуя полнейшей тишины.
Глухо загудело где-то совсем рядом, за стеной. Задрожал пол. По нему чуть заметно заскользили струйки пыли, они текли в двух направлениях – к углам зала. Сенцов понял, что вступили в работу компрессоры, откачивавшие воздух из ангара.
– Да, они правы… – медленно, самому себе сказал он.
Внезапно обоих космонавтов оглушил могучий рев. Стихнул, повторился еще и еще… Под потолком вспыхнул большой красный глаз, его прерывистый свет внушал страх. Вой сирены все усиливался.
– Ясно! – прокричал Коробов. – Нам придется выйти… Очевидно, по требованиям безопасности присутствие кого-либо в ангаре во время старта не разрешается…
Они быстро подошли к двери, открыли ее и выскочили в коридор. Пока опускалась плита, Сенцов бросил последний взгляд на корабль – он все так же висел над эстакадой… Дверь опустилась, и тотчас же сильная дрожь прошла по стенам, потолку – все стихло, только гудение компрессоров гулко отдавалось в коридоре. Коробов безуспешно пробовал открыть дверь. Сверху подошли остальные трое. Не говоря ни слова, все остановились, стали ждать.
Дверь открылась минут через пять. В ангаре все осталось по-прежнему. Только эстакада была пуста.
– Да… – сказал Сенцов после минутного молчания. – Ну, что ж – прощай… – И было непонятно, относились ли эти слова к ушедшему навсегда кораблю, к надежде ли смонтировать передатчик или ко всему вместе…
– Ну, вот – первый ушел… – тихо проговорил Азаров.
– Далеко он не уйдет, двигатели-то не включаются… – возразил Раин. – Будет вращаться вокруг Марса. Когда-нибудь мы его выловим…
– Ну, пошли, – позвал Сенцов, и все медленно вернулись в ракету. Сбросив скафандры, собрались в кают-компании.
– Что будем делать? – спросил Сенцов. – Я думаю, что – как бы там ни было – нам надо записать все, что мы видели. Рано или поздно наши записи обнаружат… Наверху мы обязательно найдем возможность связаться с Землей. Хоть бы какой-нибудь мощный источник света! Не может же быть, что на звездолете не было такого устройства. Световые сигналы будут замечены с Земли. Пока ясно одно – руки опускать рано. Космонавты побеждают на кораблях, а придется – без кораблей! Очень просто…
Остальные понуро слушали его, никто не говорил ни слова. После паузы Раин преувеличенно-бодро сказал: