Особая реальность (перевод Останина и Пахомова)
Шрифт:
Я понял, что воспринимаю его не одним зрением, но всеми чувствами. В источнике темного жидкого света угадывалась невероятная глубина. Свет был «дружеским», «добрым» и не вспыхивал, а переливался, медленно закручивался внутрь. Сияние завораживало и успокаивало.
Дон Хуан, должно быть, опять повернул мне голову: я увидел вспаханный склон холма и услышал, что он велит наблюдать за человеком.
Тот стоял у валуна и смотрел на меня. Шляпа закрывала ему лицо, я не мог его разглядеть. Постояв немного, он поправил мешок и двинулся направо. Дойдя почти до края пахоты, он резко изменил направление и сделал несколько шагов к оврагу. Я перестал
Не помню, как мы вернулись домой и что дон Хуан делал, «возвращая меня назад». Проснулся я на своей циновке: у меня кружилась голова, с желудком творилось что-то неладное. Дон Хуан помог встать и повел в кусты за дом. Меня вырвало, и сразу стало легче. Я взглянул на часы: одиннадцать часов вечера. Я отправился спать. Назавтра пришел в себя лишь к часу дня.
Дон Хуан то и дело спрашивал, как я себя чувствую. Я ни на чем не мог сосредоточиться, был очень рассеян, и, заметив это, он вывел меня прогуляться возле дома. Вскоре меня опять потянуло в сон.
Проснувшись под вечер, я обнаружил, что лежу на куче каких-то листьев. Они издавали неприятный запах; я вспомнил, что чувствовал этот запах во сне. На этот раз мне было гораздо лучше.
Я отправился на задний двор и нашел дона Хуана возле канавы. Увидев меня, он криком и жестами вернул меня назад и вскоре сам появился в доме.
– Не смей меня разыскивать! – приказал он. – Если я тебе нужен, сиди и жди.
Я извинился. В ответ он заметил, что извинениями делу не поможешь. Потом сказал, что с большим трудом «вернул меня». Предложил выкупаться. Я стал уверять, что чувствую себя отлично, но он внимательно поглядел на меня и повторил:
– Пойдем, окуну тебя.
– Но я отлично себя чувствую! Смотри, могу даже писать, – возразил я.
Дон Хуан силой стащил меня с циновки.
– Без капризов! – сказал он. – В любой момент ты можешь заснуть, и неизвестно, сумею ли я тебя добудиться.
Мы отправились за дом. По пути к канаве дон Хуан велел мне закрыть глаза и не открывать, пока он не позволит. Он добавил, что если я взгляну на воду, то могу умереть. Потом схватил за руку и с головой окунул в воду.
Он продержал меня в канаве не меньше часа; все это время я не открывал глаз. Купание взбодрило меня: все плохое куда-то исчезло, оставив ощущение бодрости и благополучия. Зато в нос набралось изрядно воды, я расчихался. Дон Хуан вытащил меня из канавы и, по-прежнему не позволяя открыть глаза, повел домой. Он заставил меня переодеться, усадил на циновку, развернул в нужном направлении и только тогда разрешил открыть глаза.
То, что я увидел, заставило меня отпрянуть назад и вцепиться ему в ногу. Дон Хуан стукнул костяшками пальцев мне по макушке; удар был не сильным, но болезненным.
– Что с тобой? Ты что-то увидел? – спросил он. Я не знал, что и сказать. Открыв глаза, я увидел знакомый пейзаж и человека на поле. На этот раз он стоял совсем рядом, почти касаясь меня. Лицо показалось мне знакомым, я почти узнал его. Как только дон Хуан стукнул, видение исчезло.
Я посмотрел на дона Хуана. Он засмеялся и, подняв кулак, спросил, не желаю ли я получить еще. Я отпустил его ногу и опустился на циновку. Старик велел смотреть прямо перед собой, ни в коем случае не поворачиваться в сторону канавы.
Только сейчас я заметил, что в комнате совершенно темно, и даже потрогал глаза руками, – они были
Меня трясло и подергивало, как от холода; позвоночник свело; голова налилась тяжестью, особенно затылок. Я пожаловался дону Хуану и рассказал об увиденном. Он рассмеялся и ответил, что поддаваться страху – глупый каприз.
– Подумаешь, событие – увидел гуахо! Подожди, столкнешься с ним нос к носу, тогда и наложишь в штаны.
Дон Хуан велел мне встать, идти к машине, не поворачиваясь в сторону воды, и там ждать; он прихватит лопату и веревку. Потом мы куда-то ехали, а приехав, стали выкапывать в темноте огромный пень. Копали долго, но так и не выкопали, зато я почувствовал себя гораздо лучше. Вернулись домой, поужинали, и снова все стало «реальным» и привычным.
– Что со мной было вчера? – спросил я. – Что я делал?
– Курил. Сначала – меня, потом – гуахо, – ответил дон Хуан.
– Извини, не понял…
Старик рассмеялся и сказал, что сейчас я попрошу его рассказать все с самого начала.
– Ты курил меня, – повторил он. – Глядел в мои глаза, видел, как светится лицо. Я – колдун, ты увидел это по моим глазам, но ничего не понял, потому что ты Увидел впервые. У людей разные лица и разные глаза, скоро ты сам это поймешь. Потом ты курил гуахо.
– Ты имеешь в виду того человека в поле?
– Это не человек, а гуахо. Он звал тебя.
– Где мы были, когда я его увидел?
Старик кивком головы указал на окрестности за домом и сказал, что водил меня на холм. Я заметил* что, в пейзаже, который я видел, чапараля не было, на что дон Хуан ответил, что звавший меня гуахо —*. не из этих краев.
– Откуда он?
– Скоро мы туда отправимся.
– А как понимать то, что я видел? ,
– Ты учился видеть, только и всего. А теперь испугался из-за собственного каприза и чуть штаны не потерял. Кажется, тебе и в самом деле нужно выговориться.
Я стал рассказывать, каким видел его лицо, но дон Хуан прервал меня и сказал, что это совершенно не важно.
– То есть как? – удивился я. – Ты выглядел как «светящееся яйцо», значит, я тебя почти видел!
– Почти не считается, – усмехнулся дон Хуан. – Видение потребует у тебя еще немало времени и усилий.
Его больше интересовали подробности о вспаханном поле и человеке, который шел по нему.
– Гуахо позвал тебя, – сказал он. – Я повернул тебе голову в сторону – не потому, что он опасен, а просто пока лучше подождать. Не надо спешить. Воин никогда не бездействует и никогда не спешит. Встретиться с гуахо не подготовившись – все равно что сесть на ежа голым задом.