Особая реальность
Шрифт:
Дон Хуан принялся щипать манок, натягивая его все сильнее и сильнее. Вначале слышались глухие ноющие звуки, потом с юго-восточной стороны к ним добавилось эхо. Дон Хуан и манок прекрасно дополняли друг друга. Струна издавала низкий звук, дон Хуан, «подпевая», усиливал его интенсивность, доводил до пронзительного воя. Завершающим звуком был жуткий визг, подобного которому я никогда не слыхал. Визг прокатился по горам и возвратился к нам эхом. Меня прошиб холодный пот, зубы выстукивали дробь. Ко мне действительно кто-то приближался. Небо почернело. Охваченный страхом, я прокричал заветное слово.
Дон Хуан тут же ослабил
— Заткни уши, — посоветовал он.
Я закрыл уши руками. Через несколько минут манок смолк, и дон Хуан подошел ко мне. Он убрал с моего живота ветки и листья и помог подняться. Положил ветки на валун, где я лежал, поджег. Пока они горели, он растирал мой живот листьями, которые достал из сумки. Я хотел пожаловаться на головную боль, но он зажал мне рот.
Мы дождались, пока сгорят все листья, и двинулись вниз. Стемнело. По дороге у меня невероятно разболелся живот.
Когда мы подошли к канаве, дон Хуан сказал, что с меня достаточно, задерживаться в этих местах больше нельзя. Я попросил рассказать о духе родника, но он обещал поговорить об этом в другой раз, а вместо этого стал толковать о «видении». Я высказал сожаление, что не могу записывать в темноте. Он сказал, что это к лучшему: записывая, я пропускаю слова мимо ушей.
Он говорил о «видении» как о явлении, не связанном ни с гуахо, ни с колдовством. Колдун, говорил он, может повелевать гуахо и таким образом пользоваться его силой для собственных целей. Но это не значит, что колдун «видит». Я напомнил дону Хуану, что совсем недавно он говорил: без гуахо «видеть» невозможно. На это дон Хуан спокойно ответил, что он пришел к выводу, что «видеть» можно и без гуахо. Почему бы и нет, если «видение» никак не связано с колдовством? Колдовство воздействует на окружающих; «видение» никак на них не влияет.
Голова больше не болела, я не ощущал ни сонливости, ни усталости, исчезли и рези в животе. Я проголодался и, едва мы вернулись домой, с жадностью набросился на еду. Поев, попросил дона Хуана подробнее рассказать о «видении». Он улыбнулся и сказал, что я вполне пришел в себя.
— Как это понимать: видение не влияет на окружающих? — спросил я.
— Я уже объяснил, что видение — не колдовство, — ответил он. — Но их легко спутать, потому что тот, кто видит, может управлять гуахо, а значит, стать колдуном. Обратное неверно: можно приручить гуахо и стать колдуном, но это еще не значит, что колдун видит.
Видение противоположно колдовству. Благодаря видению человек обнаруживает, насколько все не важно.
— Что не важно?
— Все.
Мы замолчали. Я очень ослаб и не хотел продолжать разговор. Положив под голову куртку, удобно расположился на циновке и долго занимался своими записями при свете керосиновой лампы. Вдруг старик заговорил снова:
— В этот раз ты вел себя отлично. Ты понравился духу родника, он тебе помогал.
Только сейчас я сообразил, что не рассказал ему о происшедшем, и тут же начал. Дон Хуан прервал:
— Я знаю, что ты видел зеленый туман.
— Откуда?
— Я тебя видел.
— А что я делал?
— Ничего. Сидел и глядел на воду, пока не появился зеленый туман.
— Я видел?
— Не совсем, но почти.
Эти слова меня взволновали, я хотел узнать подробности. Дон Хуан посмеялся над моей нетерпеливостью.
— Увидеть зеленый туман — не достижение, — сказал он. — Это может всякий, так как, подобно стражу, тумана не избежать. Я сказал, что ты вел себя отлично, потому что ты не струсил, как тогда со стражем. Если бы с тобой что-нибудь случилось, то я растолкал бы тебя и вернул назад. Когда ученик входит в зеленый туман, его благодетель должен находиться поблизости — на случай, если тот попадет в ловушку. От стража можно ускользнуть, а вот из объятий тумана, по крайней мере вначале, самому не вырваться. Потом ты этому научишься; а пока нам надо кое-что выяснить.
— Что именно?
— Способен ли ты видеть воду.
— А как я это узнаю?
— Узнаешь... Ты сбиваешь себя с толку, только когда говоришь.
12
При разборе записей у меня возникло немало вопросов.
8 августа 1969 года мы снова сидели с доном Хуаном на веранде, и я расспрашивал:
— Нужно ли побеждать туман, как стража, чтобы овладеть видением?
— Конечно, — ответил он. — Все нужно побеждать.
— А как?
— Точно так же, как стража, — обратив в ничто.
— Что для этого нужно?
— Ничего. С туманом тебе совладать гораздо легче, чем со стражем. Духу родника ты понравился, а страж — не для твоего характера. Ты даже не увидел его по-настоящему.
— Наверное, потому, что он был мне отвратителен. А что, если бы страж мне понравился? Наверняка есть люди, которые нашли бы его привлекательным. Они бы одолели его?
— Совершенно не важно — нравится тебе страж или внушает отвращение. Скорее наоборот! Пока ты испытываешь к нему какие-то чувства, он остается все тем же стражем — ужасным, привлекательным, еще каким-нибудь. Но если никаких чувств к нему нет, он обратится в ничто, хотя и будет оставаться перед твоими глазами.
Мысль о том, что такая махина, как страж, может превратиться в ничто, оставаясь в то же время видимой, показалась мне бессмысленной. Возможно, это одна из иррациональных предпосылок знания дона Хуана. Я попросил разъяснений.
— Ты решил, что в какой-то степени знаешь стража, — сказал он.
— Именно так!
— Ты думал: он уродлив, огромен, страшен... Смысл этих слов тебе известен, а значит, в какой-то мере известен и страж. Поэтому ты его и не видел. Пойми: страж должен превратиться в ничто и в то же время оставаться. Оставаться — и превратиться в ничто.
— Но, дон Хуан, разве это возможно? То, что ты говоришь, — бессмысленно.
— Пусть так. Таково видение. Говорить о нем невозможно, видение постигается только видением. С водой у тебя, кажется, нет проблем, — продолжал он. — Ты ее почти видел. Вода — твой «корень». Теперь остается лишь усовершенствовать мастерство видения. У тебя есть могущественный помощник — дух родника.
— Я хочу поговорить о нем.