Особенная дружба | Странная дружба
Шрифт:
Он счёл себя жертвой рока. Его дружба подчинялась ряду установленных правил и законов, например, расположению планет. И боги, которые помогали ему, не смогли победить Ananke. [др. — греч. , «неизбежность, судьба, нужда, необходимость» — в древнегреческой мифологии божество необходимости, неизбежности, персонификация рока, судьбы и предопределённости свыше]
Но Жорж всё же был благодарен Люсьену за то, что тот отговорил его писать Александру. Ему было бы стыдно вынужденно рассказывать о своем поражении тому, кто, по словам отца Лозона, держался только мыслями о нем. Люсьен, определённо, подумал бы, что все обстоит гораздо хуже, если бы понял, как далеко от успокоения
Кое–что из сказанного Люсьеном снова пришло ему в голову: «Ведь Александр не убил себя». Определённо, Жорж никогда не ждал ничьей смерти, а тем более смерти Александра. Он никогда не был свидетелем смерти кого–либо из своих ровесников, и даже мысли о смерти приходили в его голову намного реже, чем пассажи Боссюэ и медитации настоятеля. Что касается самоубийства, то оно было для него всего лишь схоластическим предметом обсуждения. Он вспоминал те уроки религиозного обучения, на которых обсуждалась эта тема. Он мог бы написать отличное сочинение, если бы ему разрешили. «Те, кто сознательно забирают свою собственную жизнь» стояли четвёртым номером в списке семи категорий грешников, которым было отказано в «церковном захоронении». Там ещё находились «язычники, евреи, мусульмане и дети, умершие без крещения; вероотступники, масоны и отлучённые от церкви». Дополняли список те, кто погиб на дуэли, или оставил распоряжении сжечь своё тело; и, под конец — «открытые и явные грешники».
Все в общежитии поднялись раньше обычного, хотя побудка в то утро должна была случиться позже. Одни стояли, облокотившись на подоконники, и грелись в первых лучах солнца. Другие причёсывались, сидя на кроватях. Кое–кто напевал себе под нос мелодию «Марсельезы». Некоторые упаковывали последнее или закрывали свои чемоданы. Жорж понял, что собрал свой чемодан так, как того требовала ситуация — это был чемодан мальчика, уезжающего на каникулы, а не навсегда. Там не было ничего, что могло бы помешать его возвращению в Сен—Клод, хотя сейчас не оставалось сомнений в том, что Александр сюда не вернётся. Ситуация стала обратной той, что случилась на следующий день после Великого похода: тогда в колледж должен был вернуться Александр.
Урока медитации не последовало; они пошли прямиком в церковь. Последняя месса учебного года, как и первая, была в красном цвете. Жорж огорчился, что мессу отправляет не кардинал, которого ждали позже. Подходящий конец учебного года — ещё больше красного. Только ради чего сегодняшний красный? Ведь и вчера литургические украшения были красного цвета.
Жорж обратился к своему требнику, который он в последнее время не слишком читал. «10 июля. День Семи Святых Братьев» [Семь святых мучеников Маккавеев]. «11 июля. День Святого Пия» [Пий I (лат: Pius I; ? — 154 (155), епископ Рима с 142 по 154 (155)]. В службе, посвящённой Cеми братьям, Жорж наткнулся на слова: «Душа наша, яко птица избавися от сети ловящих: сеть сокрушися, и мы избавлени быхом» [Псалом 123:7].
Младшеклассники и старшеклассники торопились причаститься: статистика настоятеля должна была достойно округлиться. Александр остался в одиночестве на своем отдаленном месте, уже считая себя свободным от всех сетей. Утешение Святыми Дарами следовало за мессой, и сопровождалось пением Te Deum. И помимо Жоржа, там были и другие мальчики, вероятно благодарившие Бога за то, что им до самого конца удавалось дурачить своих учителей.
В актовом зале никогда не было так многолюдно. Жорж сидел рядом со своими родителями. Он мог видеть Отца Лозона, сидящего в переднем ряду рядом с кардиналом на одном из зеленых мягких кресел, на котором когда–то сидел и сам — в день открытого заседания Академии. Он вспомнил первое из опасений, встревожившее его дружбу с Александром, на следующий день после того заседания; и спектакль о Полиевкте, который раскрыл их дружбу Отцу де Треннесу. Теперь, в этом же зале, он вновь заработает всеобщие аплодисменты, но уже на руинах той самой дружбы, ради которой так упорно сражался.
Он больше не пытался искать глазами Александра, и не старался, чтобы тот увидел его. И всё же их глаза встретились, через зал, почти сразу после того, как они заняли свои места.
C речью в руке, со своего места поднялся настоятель:
— Ваше Высокопреосвященство, несмотря на бесконечную и разнообразную занятость вашими пастырскими обязанностями, вы нашли возможность вернуться к нам, и мы глубоко чтим честь, нам оказанную. Ещё вчера вы были в Лурде, вознося торжественные благодарения епархии у ног Богоматери, и молились за Францию. Да будет дана нам возможность подражать этой неутомимой деятельности души, воодушевлённой усердием ради святого дела Церкви и Родины!
Затем он перешел к панегирику классической культуре, которая помогла стране, с одной стороны, побеждать, с другой стороны — уберегать себя от поражений.
— Цивилизация, — сказал он, — это духовная материя, материя духа. А сила духа, в долгосрочной перспективе, всегда торжествует над простой материальной силой.
Он сообщил, что доволен работой за год, коснулся блестящих результатов, полученных кандидатами на степень бакалавра, а в заключение воздал должное своим подопечным за их усилия и благочестие.
— Таким образом, мои дорогие мальчики, мы можем передать вас вашим родители с ощущением, что вы заслужили свой отпуск; а еще больше заслужили благословение, которое, прежде чем покинуть нас, Его Высокопреосвященство даст вам во имя нашего Божественного Учителя-In Nomine Domini [Во имя Господа — лат.].
— Аминь, — произнёс Люсьен, сидевший за Жоржем. Старший префект колледжа зачитал список призёров. Главным призерам аплодировали, и создалась всеобщая суматоха, когда они подходили к сцене и уходили от неё, получая свои призы. Это продолжалось и продолжалось. Наконец объявили список третьего курса:
— Прилежание: первый приз, Жорж де Сарр… Религиозное обучение, второе место на экзамене, Жорж де Сарр…
Самый настоящий дождь из первых призов пролился на Жоржа де Сарра: за усердие (классные работы и подготовка); за сочинения; за переводы с латыни; за переводы с греческого; за успехи в английском языке. И вторые призы: по истории, латыни; грамматике, греческой грамматике. Вопреки отвращению, которое он испытывал к себе, он наслаждался происходящим: это было хоть каким–то вознаграждением за его труды.
Поднимаясь за своим призом, он столкнулся с Люсьеном, который был занят тем же самым — шел получить книгу, представлявшую собой приз за его второе место по математике и английскому. Стоя бок о бок, они поклонились кардиналу, который доброжелательно кивнул Жоржу и одновременно произнёс:
— Очень хорошо! Молодец! Я поздравлю ваших родителей.
Возвращаясь на место, юный лауреат так и не взглянул на Александра.
У Александра оказалось только два поощрительных приза — по французскому и ботанике. Жоржу захотелось встать и крикнуть: