Особенная дружба | Странная дружба
Шрифт:
Багаж полагалось оставлять у изножья кровати каждого мальчика. На следующий день служители должны были доставить его на тележке на железнодорожную станцию. Мальчики, отправляющиеся домой на машине, заготовили ярлыки, которые они гордо клеили к крышкам, приговаривая: «Не забирать».
Жорж убедил своих родителей приехать и забрать его поездом, надеясь на возможность путешествия вместе с Александром. Его идея была в том, что отец Лозон не станет утруждать себя присмотром, если увидит его под опёкой отца и матери.
Жорж задумался: что ему следует упаковать? Должен ли он взять все, в том числе и новую пижаму, данную ему Отцом де Треннесом; и отбеливатель для
Последние занятия года в студии начались с перечисления молитв по чёткам. Воспитатель разъяснил тайну каждого десятка бусин, а затем, ряд за рядом, один из мальчиков начинал каждую молитву, а все остальные подхватывали. Жоржу также была доверена одна из прекраснейших тайн. Честь, естественно, была оказана ему, как отличившемуся на пути к смирению.
После этого Жорж осмотрел свои книги: их, естественно, он оставит. В письме, которое он решил написать Люсьену после своего бегства из дома, он подарит их ему. И из собственных работ он сохранит только одно эссе, написанное им ради собственного удовольствия — второй «Портрет друга».
Глядя на своего Вергилия, он вспоминал отрывки, которые использовал в том своём сочинении, несмотря на появившееся у него под конец отвращение к Алексису. Прикрывшись именно этой книгой, он прочитал первую записку от Александра. Он подумал о гадании по Вергилию, толкованием которого в последнее время увлекался le Tatou, задавая им отрывок из Энеиды. Он решил прибегнуть к этому методу, чтобы узнать, что уготовано ему Судьбой. Он открыл книгу наугад: заголовок подсказал ему, что он оказался среди Эклог — Эклоги V. Ему показалось, что его жребий находится сверху страницы слева. Он прочитал:
Extinctum Nymphae crudeli funere Daphnim / ftebant…
Плакали нимфы лесов над погибшим жестокою смертью Дафнисом
Он остановился и переместил внимание на первые две строки справа, которые перевёл следующим образом:
И в бороздах, которым ячмень доверяли мы крупный,
Дикий овес лишь один да куколь родится злосчастный.
Правда, в конечном счете, Дафнис, умирал, становясь богом, и даже появились празднества в память о нём. История закончилась хуже, чем у Алексиса, но более почетно.
Гадание по Вергилию оказалось не намного лучше гадания панзуйской сивиллы [прорицательница, жившая в деревне Панзу — эпизодический персонаж сатерического романа «Гаргантюа и Пантагрюэль».]. Пусть нимфы и сеятели ячменя плачут столько им угодно. Для Жоржа и Александра не может быть и речи о смерти или неурожаях. Однако, возвращаясь к фигуре речи настоятеля, их благо обреталось в «посевах» духовных.
Именно они, скорее всего, вдохновили Александра на его лучшее еженедельное эссе по французскому, и «Смерть Гектора» — это сочинение принесло ему его самое высокое место в классе — была совсем не такой, как смерть Дафниса. Александр и Жорж покидают Сен—Клод, чтобы жить, а не умирать.
Тот же самый Бог защищал их, Бог Фесписа и Вселенной, Бог, более правдивый, чем Вергилий.
На этом моменте размышлений Жоржа, Отец Лозон открыл дверь и поманил его из комнаты. С вечера, когда «его первый кающийся», как называл его Отец, просил принять себя, он не успел ещё приобрести такого количества неприятностей. Что предвещает шуршание этой сутаны в коридоре? Может быть, Жоржу скажут, что, в конце концов, приз за религиозное обучение достанется ему? Он не испытывал беспокойства, так как был уверен в том, что отныне против Александра и его самого сделать больше ничего нельзя. Тем не менее, когда они достигли комнаты Отца, выражение его лица стало беспокоить Жоржа.
— Жорж, — произнёс Отец, и это случилось впервые, когда тот назвал его христианским именем, — ты уже знаешь, о ком я должен поговорить с тобой. Сейчас мне нужны не только твои молитвы, но твоя активная помощь. Этот парень, кажется, одержим сатанинской волей. По его мнению — и это было бы богохульством, если бы оказалось правдой — он угождает мне, воздерживаясь от причастия, и избегает угождать мне, воздерживаясь от исповеди. Такая наглость от такого юного мальчика беспрецедентна! Что такое непорочность без смирения? Гордыни хватило, чтобы привести к падению ангелов. Воистину, настоящий Ангел колледжа!
— Порицая его за упорство в позиции, противоположной твоей, я так и не узнал бы о причинах его сопротивления, если бы он, в конце концов, не объявил о них. Жорж, тебя они должны удивить: этот упрямец упорствует, убеждённый, что твои чувства к нему не изменились. В нашем с ним разговоре сегодня утром, во время которого я был весьма суров к нему, он имел наглость утверждать, что ты должен встретиться с ним этим летом — ты обещал это, и твоё обещание недавно было повторено в письме. Я очень тебе доверяю, чтобы поверить сейчас этим измышлениям, поскольку они касаются будущего, или, скорее, настоящего; но я раз и навсегда хочу показать ему, что ваше общее прошлое умерло. Я считаю это необходимым для того, чтобы предотвратить какую–нибудь глупость или безумный поступок с его стороны. А это невозможно до тех пор, пока я не смогу вернуть ему, от твоего имени, все записки и письма, которые ты когда–либо получал от него.
Жорж мельком увидел себя в зеркале, висевшем на стене рядом с окном. Он был очень бледен. Отец заметил его бледность — чувства Жоржа оказались ныне еще более очевидными, чем в прошлый раз — и произнёс:
— Я понимаю, что такой поступок оскорбляет твою утончённость, но важность дела должна быть превыше всего. Если я избавлю тебя от этого, то буду вынужден оставить тебя под бременем самой страшной ответственности. Можно ли позволить нескольким глупым пустякам перевесить вечную жизнь? Эта жертва, которой душа, без сомнения, будет обязана своим спасением, завершит твоё очищение. Вспомни Святого Иеронима, который захватил произведения своего любимого Цицерона с собой в пустыню; когда он спал, голос сказал ему: «Ты не последователь Христа; ты последователь Цицерона». Он уничтожил остатки прошлого и мёртвые пристрастия. Спустя годы Святой Филипп де Нери [Filippo Romolo Neri, 1515–1595, католический святой, основатель конгрегации ораторианцев] уничтожил богохульную поэму, написанную им в юности. Пусть эти примеры вдохновят тебя. В твоём возрасте ты можешь выбрать не самый возвышенный пример, и, вероятно, не забыл примеры, предложенные нашим проповедником в начале года. Ты без сожаления должен согласиться на то, что я прошу. Спешу добавить, что я не стану читать вашу переписку — я перестал читать любовные истории много лет назад.