Особенности воспитания небожителей
Шрифт:
Зато потом уверенно произнесла:
— Ты по-другому должен выглядеть.
— Правда? И как же? — с легким удивлением спросил он.
— Да мне-то откуда знать? — Я пожала плечами и торопливо принялась сползать с его коленей. — Зачем вообще ты… а, не ответишь же… Ой.
«Ой» относилось к подушке, за которую я хотела схватиться, чтобы удобнее было соскользнуть с опасного существа. На моих глазах плюшевая булочка с лепестками эти самые лепестки удлинила, превратив в ножки, и шустро удрала куда-то вдаль, вслед за… остальными подушками.
И вообще, помещение вокруг было более чем необычное. Мягкая сфера, в которой я с самого начала барахталась, оказалась подвешена на цепи посреди здоровенной пещеры, состоящей сплошь из сталактитов и сталагмитов. И эта необычная конструкция больше всего была похожа на кровать хозяина этого места — сейчас одна сторона ее открылась, как лепесток цветка, и по этому пандусу можно было сойти на пол — подушки так и удрали.
— Надо же, а я думал, мне придется притупить слух. Для смертной женщины ты достаточно спокойно отреагировала на низших, — отвлек меня от просмотра голос мужчины.
— Ну подушки, ну бегают, — пробормотала я себе под нос и поежилась. — Раз не покусали, пока я по ним прыгала, значит, не опасные. Чего визжать? Я бы лучше на тебя поорала. С удовольствием.
— Ты достаточно быстро возвращаешь себе храбрость… хотя я бы назвал это скорее наглостью. И легким человеческим скудоумием.
— У меня шок. — Пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы слова не застревали в горле. — Имею право вести себя неадекватно. А как надо, кстати?
— Так, чтобы я не заскучал. — Он встал, подошел к краю пандуса, все еще держа меня на руках, улыбнулся во все клыки и просто… бросил меня вниз. Так, что я падала прямо на те самые пики сталагмитов, которыми был усеян пол пещеры.
— Б***!!! — вот теперь я заорала, да во все горло и по-русски.
— Но наглеть столь быстро точно не рекомендую, — прозвучало вслед. Задыхаясь от страха, я каким-то образом застыла буквально в паре миллиметров от острого пика. — Ибо я — не твои ручные плюшевые небожители. Развлечь ты меня сможешь и без ноги. Или глаза. А что за слово ты сказала?
— Адрес, куда тебе пойти и не вернуться. — Мой шок не прошел, просто переродился в злость. Так всегда бывало, природный тип реакции — из трех вариантов «бей», «беги» и «замри» у меня всегда срабатывали две крайности: сначала замри, потом бей. Помимо собственной воли, это никогда не было рациональным решением. На коленях у сиреневого «оленя» я была в состоянии «замри», а вот проявив явную агрессию, он включил в моем мозгу другую химию. И мирно я уже разговаривать не могла.
— О? Все еще не осознала? Еще раз? — раздалось сверху, и мое тело медленно поплыло обратно к пандусу.
— Да делай что хочешь. — Я всеми силами пыталась вывернуться из невидимого захвата. Злые слезы капали на сталагмиты, впитываясь в сверкающий белоснежный известняк. Хрен ему, а не развлечение в моем лице, гаденышу рогатому.
— Хм… нет, так не интересно, — сказал похититель. И совсем другим голосом скомандовал: — Замри!
Не знаю, что сработало. Плевать мне было, что он там приказывает, но ровно в ту секунду, когда он на меня рявкнул, в голове молнией проскочила мысль: это сиреневое небо уверено, что я провела ритуал, отдав себя в полную его власть. И сейчас отдает команду, как собаке, в расчете на то, что я не могу ее не выполнить.
Я могу. Но. Но… Янли, включай уже мозги, а?
Это только кажется, что мыслей было много и думались они долго, а на самом деле понимание и осознание наступило мгновенно. И я застыла, прекратив извиваться в невидимых путах. Даже дыхание затаила. А той рукой, которую рогатому идолищу было не видно, попробовала пошевелить. Работает… то есть да, команды не действуют, но я притворяюсь. И это теперь мой единственный скрытый козырь.
— Не хватало мне тут еще истерики смертной самки, — фыркнул похититель, подхватывая меня за руки, ловко перебрасывая через плечо и топая куда-то вслед за убежавшими подушками. — Наглая была забавнее…
Я мстительно представила, как обламываю ему рога и втыкаю их в другое место. Притворяться мухой в паутине стало немного легче.
Мы куда-то шли, но из-за невозможности повернуть голову, чтобы не выдать себя, я могла смотреть только на… то самое место, куда буквально утыкался мой нос. И не могла не замечать некоторых вещей.
Для начала его… хм… спина перестала быть сиреневой и плюшевой. Сперва она вылиняла до обычного человеческого цвета, а потом и вовсе скрылась под слоями вполне тривиального, хотя и дорогого темно-синего шелка. И волосы, мотавшиеся перед моим лицом и лезущие в глаза, потемнели, став черными, прямыми и блестящими, как у любого нормального жителя Поднебесной.
И все это на ходу. То ли надел маскировку, то ли… снял.
Мой нос, кстати, утверждал, что ни то ни другое. Россыпь звезд по сиреневому полю не была маскировочной, и тот облик, что теперь терся о мою щеку, тоже. Их просто было два. То есть… у кого два облика?
У демонов, мать их серебряной иголкой в нервный узел. Причем не просто у демонов, а у высших! Какого лысого демона от меня понадобилось этому демону?!
Нет, не так: какого шуйсяо прежней Янли захотелось связать себя именно с ним?
Глава 34
Юншен:
— Ну да, так тоже зовут, — не растерялась демоница, под шумок лапая Лун Вайера. На удивление, шиди пока так и не начал брыкаться. Кажется, еще не пришел в себя после поцелуя. — Хотя я говорила про более традиционный вариант наименования: к примеру, «Повелитель демонов» или «Лорд Бездны».
– ****** и ****** по *******! — продолжал почти безэмоциональным голосом высказываться шисюн Юэ. Я и не думал, что утонченный золотой лорд знает такие выражения.
— Это новые слова, — демоница положила голову на плечо брата, обвила его руками за талию и явно была довольна жизнью. Лун Вайер стоял будто примороженный к перилам и, кажется, даже не дышал. — Их я не знаю.
— И не надо тебе их знать, молода еще, — опомнился шисюн. — Отпусти ребенка и иди сюда.
— Кто здесь ребенок?! — отмерз, наконец, Лун Вайер и принялся отталкивать демоницу. Но, на удивление, вяло. Хотя демоница тоже особо упорствовать не стала и, действительно, села рядом на скамейку, беззаботно махая ногами и хвостом.