Особо охраняемый объект
Шрифт:
Вроде бы все прояснилось, закончилось, но Хинштейн не мог понять одного: как он, считающий себя экспертом в ювелирном деле, не разглядел подделку. Он и сейчас был готов поклясться, что видел легендарный камень. Может, все дело в огранке? Какой-то новый способ? Нет, это полная чушь.
Глава 25.
ПЛОХАЯ ПАМЯТЬ
1
Матвееву не требовался эксперт-ювелир – во всяком случае, на первых
Он заболел ювелирным делом. Стал ценителем алмазов, не имея ни одного самого задрипанного камня. Отлично подготовленный теоретически, готовился проявить себя на практике. И подготовился к экспертизе соответственно, купив десятикратную настольную лупу, галогенную лампу, дающую правильное для подобного опыта освещение, аптекарские весы с изящным набором из хромированных гирек, пинцета и бархотки.
Одна половина рабочего стола ломилась от книг и брошюр: «Ювелирное дело», «Руководство для агентов по продажам ювелирных изделий», «Драгоценные камни», «Алмазы: какая сила, заключенная в них, действует на нас», «Алмазы и магия» и другие. Не хватало разве что шлифовального станочка с алмазным кругом, на котором шлифуют, полируют и отделывают грани драгоценных камней.
В этом свете Матвеев уже не виделся отставным полковником службы безопасности. Даже его черты претерпели изменения – стали мягче. Начал он «махровую» работу ювелира не с каратов, а прямо с граммов. Он готовился взвесить камень больше ста граммов, как вешают товар на базаре.
– Жаль, – пробормотал он, развязывая носовой платок, в котором хранился камень.
– О чем вы жалеете, Александр Михайлович?
Матвеев подметил, что Тамира как на иголках, но, занятый мыслями о драгоценном камне, промолчал.
– О чем я жалею?… О мешочке, в котором он хранился, судя по твоему рассказу, не одно десятилетие. И кто знает, может быть, мешочек был сделан на заказ сразу после огранки «Шаммурамата».
– Мешочек – это же не мошонка, Александр Михайлович, – с невинным выражением ответила Дикарка.
– Что? – опешил полковник. И покачал головой. – Ну и ну… Знаешь, не говори таких вещей мне. И при мне. Хотя бы потому, что у меня дочь твоего возраста.
– Думаете, она не знает, какая сила заключена в мошонке?
– Ну ладно, хватит. Ты что-то сегодня распоясалась. Не вижу причины. Это меня потряхивает.
С этими словами Матвеев прикоснулся к камню, положил его на ладонь и замер, зачарованный небывалым зрелищем.
– Господи, – прошептал он, – я ожидал чего угодно… Да чего же он красив…
«Ты на него еще в лупу не смотрел, – про себя заметила Дикарка. – Представляю, как вытянется у тебя рожа, когда у тебя в глазах задвоится».
2
Мир обрушился для Матвеева. Если несколькими минутами раньше в его голове звучал индийский ситар, то сейчас загрохотал шаманский бубен. Он ничего не понимал и понимал все. Остался в дураках – пришло в его гудящую голову. Самое простое определение положения, в котором он оказался.
Кто– то тронул его за руки, назвал его по имени-отчеству. Прошло не меньше минуты, прежде чем он отозвался убитым голосом:
– Как же такое могло произойти?
– Наверное, я перепутала камни.
– Перепутала? – Казалось, Матвеев измеряет рост подопечной, свирепо оглядывая ее с головы до ног.
– У меня же не было лупы с собой. Как я могла отличить подделку от оригинала? Может быть, Красин подменил камни. Но у него теперь не спросишь.
– Может быть, – с детской обидой передразнил Матвеев. – Может быть, ты сделала это нарочно?
– Нарочно? Тогда за каким хреном я летала в долбаную Британию? С королевой, что ли, повидаться? Или прокатиться в два конца на халяву? Да я блевала всю дорогу. Но теперь мы знаем, у кого камень, – без перехода продолжила она, – у Хинштейна или у Красина. Это рычаг, и можно подумать, как надавить на него… с выгодой. Что скажете, Александр Михайлович? – спросила Тамира, выразительно округлив глаза.
Матвеев возвращался в реальность. Он тяжело вздохнул:
– Мне кажется, ты дурочку гонишь. Но черт возьми, я больше «десятки» вбухал в это дело. – Он покачал головой и закончил: – Но даже половину отдал бы за то, чтобы одним глазом взглянуть на «Шаммурамат».
Дикарка в это время крутила на пальце перстень с цаворитом изумрудного цвета. «Камень встречается только в двух местах – в Танзании и Кении. И только прозрачный камень является ювелирным», – припомнились ей слова Анвара Эбеля. «Это память?» – спросила себя Тамира. И вспомнила изменившееся лицо Анвара, когда он дарил ей это кольцо. В то время он знал, кто перед ним, во второй раз потерял надежду. «Это плохая память», – вздохнула Дикарка.
Она сняла кольцо и вручила его Матвееву.
– Я не знаю его цены, но, думаю, он покроет ваши затраты.
Михей и Дикарка вышли из подъезда. Купив в ларьке хот-доги и пепси, устроились в сквере на лавочке.
Тамира энергично жевала бутерброд, пряча за полным ртом истинные интонации.
– Нас бы тоска съела, а потом – злоба. Кому бы мы продали камень? Накликали бы беду, как накликали беду все те, кто посчитал себя его владельцами. Что делать с камнем, который нельзя продать? Это все равно что облизываться на банковский сейф, зная, какие богатства там и что тебе никогда не открыть его. Зачем нам это нужно, Михей? Лично я не хочу зачахнуть.
– А как же Сергей Красин? Тебе его не жалко?
– Он получил все, что хотел. Это была его операция, его авантюра, а мы просто участвовали в ней – здесь ответы на все вопросы. Он взрослый.
– А ты?
– Мне всего девятнадцать. Но я сложное создание. И даже ты, зная меня как никто другой, порой не разберешь, права я или нет. Нам надо остановиться на том, что мы видели сон. Красивое, насыщенное приключениями сновидение. И жить дальше. Иначе нас действительно тоска съест.