Особое условие
Шрифт:
— Из-за чего ты плачешь? — спросил он, совершенно не понимая, что происходит. — Это гормоны?
Всхлипнув, она сдавленно рассмеялась:
— Нет, Вейд, это не гормоны. Я просто…
— Что «просто»? — потребовал он, когда она замолчала.
Пайпер подняла к нему лицо, и голубые глаза сверкнули под пеленой слез.
— Не знаю, справлюсь ли я с этим…
— С этим? — спросил он, и будто железная рука сжала его сердце. — О чем ты?
— С этим, — сказала она, обведя рукой комнату. — С ребенком и с материнскими обязанностями, со всем этим. Мне
Не сможет? И что же она предлагает, черт возьми?! Аборт? Только через его труп!
Мгновенно в нем вспыхнул гнев. Давно ли она спланировала это? А он уже начал верить, что Пайпер любит его!
— Ты должна справиться с этим, — произнес он, едва сдерживая себя.
— Я очень многое не в силах контролировать, и меня это страшит, — всхлипнула она. — Вейд, ты не понимаешь…
— Не понимаешь? О нет, я все прекрасно понимаю! Как только ты сталкиваешься с какими-то трудностями — даже не сталкиваешься, а лишь видишь их, — ты пускаешься в бегство. Разве не так, Пайпер? Точно так, как ты сбежала раньше. Ну, позволь мне сообщить тебе новость. Ты не прервешь эту беременность и родишь этого ребенка!
В глазах Пайпер мелькнул неподдельный ужас.
— А что, если случится что-то непредвиденное?
— Случится? Что? То, что «случилось» в прошлый раз? И даже не думай, что ты снова сможешь погубить моего ребенка, Пайпер! Восемь лет назад я не смог уберечь моего сына или дочь, но сейчас, будь уверена, я не позволю тебе убить малыша! Я запру тебя в комнате, и ты выносишь его до положенного срока.
Пайпер почувствовала, как вся кровь отхлынула от ее лица, голова у нее закружилась, и она слегка покачнулась.
Он знал?!
— Откуда ты знаешь? — прошептала она, и горло ее сжалось при этих словах.
— Не имеет значения. Главное, что я знаю. А я-то думал, ты стала порядочным человеком — таким, на которого можно положиться, надежным и честным, но ты не изменилась, ни на йоту. Ты до сих пор не повзрослела и не способна принять на себя ответственность. И если что-то случится с ребенком, ты ответишь в полной мере! Я разыщу тебя хоть на краю земли, и ты расплатишься за это.
Пайпер пошатнулась, словно от удара. Она хотела возразить, но не смогла. Слова застряли в ее горле. Ей хватило сил лишь на то, чтобы не потерять сознание. Она судорожно перевела дыхание.
— Ты хочешь сказать, что это была моя вина? — наконец выговорила она.
Вейд со злобой взглянул на нее:
— А разве нет?
— Нет! — вскричала она. — Нет! Неужели ты думаешь, что я была способна на такое?
— Я не верю тебе, Пайпер!
— Ты… не веришь мне?
Как он мог не верить ей? Она ничего не сделала такого, что могло явиться причиной выкидыша, и эта потеря до сих пор давила на нее тяжелым грузом. И даже сейчас ей было тяжело. Сердце ее бешено застучало в груди. Она не могла поверить, что Вейд мог подумать такое. И как он узнал? И, что было еще более важно, когда ему стало об этом известно?
— Откуда ты узнал?
— Это не важно. Важно то, что я такого
В голосе его прозвучали властные, собственнические нотки. Он заявляет свои права на ребенка, о котором ничего не знал. Пайпер вспыхнула от гнева.
— Твоего ребенка? Но почему ты так уверен в этом?
Вейд побледнел, и две глубокие складки образовались в уголках его рта. На скулах его заиграли желваки.
— Ты хочешь сказать, что это был не мой ребенок?
— Я ничего не хочу сказать. И никогда тебе не говорила об этом. Вот в чем вопрос. Каким образом, черт возьми, ты узнал о нем?
— Мне сказал Рекс. Однажды утром он пришел на работу совершенно разбитый. И сказал мне, что ты сделала аборт. Он не смог сложить два и два. И даже подумать не мог, что это был мой ребенок. — Вейд прикрыл рукой глаза. — Ты представляешь, какой это был для меня удар? Я не дурак. И если твой отец не догадался сложить два и два, то я сразу все понял. Речь шла о моем ребенке. О котором ты мне ничего не говорила. Как ты могла сделать это?
«Как он мог поверить в это?» — этот вопрос звенел в ее ушах. Она любила Вейда. Думала, что и он любит ее, понимает ее. Они бросили друг другу резкие слова, когда расставались, но он должен был понимать: она не способна отнять жизнь у крошечного существа.
— Но я не делала аборт. Я потеряла ребенка. Это был выкидыш… Я… я ничего не могла поделать. Ничего.
— И ты думаешь, я поверю тебе?
— Конечно. Ведь я говорю тебе правду.
— Ты такая честная? Однажды ты сказала мне, что любишь меня, но мы оба знали, что это ложь. Конечно, я не верю тебе. А твоему отцу мне незачем было лгать. Ты, однако…
Он замолчал, но Пайпер поняла: у нее нет шансов переубедить его. И надежда на то, что у них что-то получится, завяла и умерла. У них не было будущего.
— Если ты так думал обо мне, то не понимаю, как после этого смог заниматься со мной сексом.
От этих слов ей стало горько во рту. Сексом? Для нее каждый интимный момент их близости был выражением любви. Но у Вейда были явно другие планы. И она была полной дурой, что не понимала этого…
И вдруг ей пришла в голову мысль:
— Именно поэтому ты инвестировал деньги в мой траст-фонд? Чтобы потом манипулировать мной?
— Ты должна мне, Пайпер. Много должна.
— Значит, ты давно задумал это? — Она в изумлении покачала головой. — Как ты мог? Ты столько лет ненавидел меня? И это чувство в тебе до сих пор не угасло?
— Как я мог? — переспросил он. — Легко. Я хочу вернуть то, что ты отняла у меня, что я мог бы иметь по праву. Несколько сотен тысяч долларов? Это ерунда. Но ведь ты знаешь это, не правда ли? Ты всегда обращалась с деньгами легко. Они были для тебя лишь средством достижения твоих целей. Ты не зарабатывала, не сберегала, не инвестировала их. Но жизнь человека? Ты не имела права обращаться с ней как с чем-то ненужным и несущественным. И рассматривать ее лишь как средство достижения твоих целей. По крайней мере, это ты должна была понять.