Особое задание
Шрифт:
Переждав, пока стихнет гул хохота, я спокойно сказал:
— Если ВЧК меня в свинари определит, то приду.
Теперь уже ржали над парнем, а тот, что удивительно, смеялся вместе со всеми.
Я мыл полы, а мои коллеги позабирались на кровати с ногами. Двое ребят, чуть старше меня, скинули солдатские шинели под которыми оказались порядком заношенные и заштопанные гимнастерки, пришли на помощь.
Когда все было закончено, народ начал с опаской ставить ноги на чистый пол.
— Я что вам хотел сказать, дорогие товарищи, — обратился я к коллегам. — Товарищ Дзержинский говорил, что у чекиста должны быть чистые руки, горячее сердце
— Слышь, товарищ Аксенов, — с сомнением в голосе сказал наш начальник. — Феликс про чистые руки образно говорил! Чистые руки —— значит, чтобы к ним чужое добро не пристало.
А дальше началась дискуссия, сводившаяся к следующему: может ли сотрудник ВЧК, скажем, взять себе оружие, найденное при обыске, если оно ему позарез необходимо? Сошлись на том, что да, может, но он обязан доложить о том своему начальнику.
Зато с утра, когда к нам заглянул товарищ Кедров, начальник Военного отдела ВЧК был приятно удивлен, увидев чистые полы, заправленные кровати и относительный порядок.
— Молодец, товарищ Лосев, — похвалил начальник нашего старшего, на что тот, смущенно пряча глаза, честно ответил:
— Это не я, Михаил Сергеевич, это Володя Аксенов.
Кедров хмыкнул, но ничего не сказал, а потом и совсем ушел. И чего, спрашивается, он приходил? Зато потом меня отыскал комендант и предложил переходить к нему. — Пока помощником, а потом и на его место. Дескать, ему уже осточертело быть комендантом общежития для чекистов, особенно, когда прибывают командировочные, а ему потом искать оконные стекла, вместо разбитых.
— Пат-тумай, тарагой тавар-ришь! Я-та скора с нашшым патальоном на фронт уйту, а т-ты останешся глафным.
Может, я и рад бы остаться в качестве коменданта, получить казенную комнату в Москве, но мы люди подневольные. Партия сказала —— надо! ВЧК ответил —— есть!
На это латыш возразить ничего не мог. Эти ребята люди дисциплинированные.
Кажется, мои коллеги начали меня уважать. А вот что окончательно подняло мой авторитет, так это баня. Нет, я не начал показывать чудеса банного искусства: вода шла еле теплая, просто, когда в предбаннике скинул с себя нательную рубаху, услышал шепоток.
— Володь, это где тебя так?
Я поначалу не понял, о чем они, потом дошло, что о моих шрамах. Мне свою тушку давно не приводилось обнажать перед посторонними, в баню ходил в одиночку.
— Это в империалистическую, от штыка, — ткнул я на левую руку. — А тут, на груди и на спине, уже у нас.
— Контрики, гады! — сказал кто-то с возмущением, а я поправлять не стал, объяснять, что это просто одуревшие от самогонки мужики, у которых, скорее всего, сдали нервы.
После бани и перемены белья жить стало легче. А когда в столовой нас накормили супчиком с картошкой и рыбными консервами, жить захотелось еще больше!
В первый день нам никто ничего не приказывал, никуда не водили. Народ ломал голову:— зачем нас сюда вытащили? Возникло предположение, что на какие-нибудь курсы. У «армейцев» в последнее время такие начали открываться сплошь и рядом. Вот, поучимся мы чему-нибудь, а потом вернемся обратно.
Я тоже вспомнил, что в сентябре месяце несмотря на тяжелые бои под Шенкурском и на Северной Двине в Вологде проводили краткосрочные курсы командиров Красной армии среднего звена. Не знаю, чему там обучали, но сейчас это не главное. Главное, что военное руководство осознает,
Военный отдел ВЧК занимается контрразведкой. Но деятельностью по пресечению работы разведслужб и шпионажа других государств и антиправительственных организаций у нас занимается еще и отдел Военного контроля при народном комиссариате по военным и морским делам РСФСР. В январе Военный отдел сольют с Контролем, а Кедров станет начальником Особого отдела ВЧК.
А не является ли перевод Кедрова элементом «большой политики»? Чисто формально, Чрезвычайная комиссия, заполучив в свое распоряжение Военный контроль, усиливается, а военное ведомство ослабнет. Но если человек Троцкого встанет во главе отдела, что получается? Вот-вот... Впрочем, сие не мое дело, но можно предположить (пофантазировать), что наша группа — основа, возможно, что и начальники будущих Особых отделов дивизий или армий. Тоже логично. Будут объединять Военные отделы губчека, где они есть (в Череповце, скажем, и в других губерниях, удаленных от фронтов, такие не создавали, смысла не видели), вместе с Военными отделами, будут обиды, почему начальником поставили его, а не меня? А мы, скажем так, посторонние люди, «варяги», которые иногда бывают удобнее, нежели свои.
Нас не тревожили несколько дней, давая отоспаться и немного отъестся. Счастье! Но наше счастье оказалось недолгим, потому что через три дня нас собрали и сообщили, что нашей группе поручено охранять делегатов съезда, где станет выступать товарищ Ленин.
О создании пока Российского и даже не Ленинского Союза молодежи я кое-что помнил. Как-никак, изучал историю КПСС, а даты, когда проходили съезды, основные решения, едва ли не зазубривали наизусть. Не знал, конечно, что это мне может понадобиться, а вот, поди же ты!
Итак, о необходимости создания союзов молодежи, поднимался вопрос еще на 6 съезде РСДРП(б) в августе семнадцатого года, и даже резолюцию соответствующую приняли. А дальше по всей стране стали возникать молодежные политические организации. У нас, в Череповецкой губернии, таких было штук шесть! Помнится, Капка (ну, теперь-то Полина) говорила, что они со Степкой Телегиным проводят губернский съезд Социалистической молодежи и ее даже избрали куда-то там.
Да, Полина еще сказала, что из Москвы пришел вызов о предоставлении делегатов на съезд, в количестве один человек от ста социомольцев. (Бр-р, ну и слово!) Кажется, избрали Степана. Ну, если будем охранять съезд, то с земляком повидаюсь, узнаю, как там дела. Хотя, за неделю больших изменений не должно быть. Череповец белые вряд ли взяли (шучу), а Полина замуж тоже не вышла (жаль).
Не видел ни фотографий, ни картин с первого съезда РКСМ, но в памяти всплыло другое — монументальное полотно «Выступление В.И. Ленина на III съезде комсомола», где вождь мирового пролетариата в картинном жесте вскинул руку к присутствующим, объясняя им, что «В основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма!», известно каждому, тем более что в свое время репродукции работы классика «соцреализма» Бориса Иогансона украшали все учебники истории, висели в «высоких» кабинетах комсомольских работников, по ней писали доклады и рефераты.