Особое задание
Шрифт:
Если общаешься через переводчика, следует говорить короткими фразами, но переводчик все понял. Ключевое здесь — «будущее Советской России» и «иностранные концессии».
Генерал внимательно слушал, а потом сказал что-то ужасно забавное, отчего все присутствующие заулыбались.
— Генерал Айронсайд собирается вас расстрелять как провокатора и шпиона, — радостно заявил переводчик.
Интересно, а чему ты-то радуешься?
— В таком случае, наш дальнейший разговор не имеет смысла, —
Генерал побагровел. Чисто формально, я действительно парламентер, прибывший на переговоры. Меня никто не уличил в шпионаже, не поймал за руку. С другой стороны, кого смущали такие мелочи? Я бы на месте генерала меня расстрелял, а потом объявил, что расстрелял большевистского разведчика. Кто станет проверять? Остается только надеяться на человеколюбие Айронсайда. Вернее, на его прагматизм. Расстрелять никогда не поздно, но вначале нужно выяснить степень полезности. Я же решил пустить в ход еще один козырь, припрятанный в рукаве.
— Советскому правительству известно, что английские войска остаются на территории России лишь по настоянию военного министра Черчилля. Но Черчилль — это не весь кабинет министров, он даже не премьер. Примерно через месяц будет отдан приказ об эвакуации британских войск. Да и вы, генерал, прекрасно знаете, что прибывшие в мае-июне бригады предназначены не для наступательной операции, а для прикрытия вывода ваших войск. Так что согласившись с предложением Троцкого, вы ничего не теряете.
А ведь похоже, я заявил нечто-то такое, о чем не следовало знать широкому кругу лиц, тем более Северному правительству. Айронсайдкивнулкапитану, атотсказалпереводчику:
— Mr. Solovyov. Thank you, but we no longer need your services[4].
Ага, вот это совсем хорошо. Не иначе, англичане подозревают, что переводчик работает не только на них, но и на белых. Скорее всего, так оно и есть. Стало быть, о переговорах эмиссара Троцкого скоро станет известно и в белой армии.
После ухода переводчика, кинувшего на всех злобный взгляд, господа офицеры начали совещаться. Вернее, генерал говорил, а капитан и лейтенант только почтительно поддакивали. Наконец, наши «переговоры» продолжились.
Господин Аксенов, — произнес капитан на довольно чистом русском языке. — Даже если генерал Айронсайд согласится принять ваши условия, нам понадобится согласовать свои действия с правительством, на это потребуется время. Мы не можем просто взять телефонную трубку и позвонить в Лондон.Вы можете связаться с правительством по рации, — улыбнулся я. — Как мне известно, у вас имеется очень мощная радиостанция, по которой вы связываетесь и с Лондоном, и с Омском. Свяжитесь со своим правительством, и завтра-послезавтра кабинет министров даст вам ответ.
Похоже, новость о том, что эмиссару Троцкого известно не только о целях и задачах двух бригад, но и о наличии радиостанции, повергла англичан в окончательное смятение. Первым покинул кабинет генерал, перед своим уходом что-то сказавший Дринкуотеру.
Господин генерал сказал, что на сегодня разговоров достаточно, — сообщил мне капитан. — Вас проводят.
Меня завели в комнату без окон и с металлической койкой. Никакой мебели, ничего. Зато за низенькой перегородкой журчал огромный унитаз, а сверху торчал кран для воды. Не знал, что в восемнадцатом году в Архангельске была канализация.
В комнате для задержанных я провел две недели. Кормили исправно два раза в день, а утром полагался черный кофе с бисквитом. Ужасно соскучился по настоящему кофе!
Что творится за стенами контрразведки я не знал. Ко мне никто не приходил, ни о чем не спрашивал. Похоже, у англичан пропал интерес к эмиссару Троцкого. Может, это и хорошо, потому что я смутно представлял себе дальнейшие действия. Если генерал согласится на предложение Троцкого, что предстоит сделать? Помахать из окна белым флагом, потом отправится по Северной Двине к Котласу за имуществом? А где оно, это имущество-то? Тю-тю!
Артур Артузов, бывший секретарем комиссии по разгрузке порта как-то сказал, что опустошить все склады не было ни времени, ни транспорта. Вывозили, в основном, самое главное — каменный уголь и боеприпасы. Винтовок совсем немного, с тысячу, на консервы и прочее тоже не налегали. Нет, кое-что вывезли, но не больше сотой части.
— А что сделали с тем, что не смогли вывезти? — спросил я с удивлением.
— Топили в Двине, — спокойно ответил Артур. — У нас были определенные приоритеты. Каменный уголь — сорок миллионов пудов, но это не только паровозы и пароходы, это еще и промышленность. Дохленькая, но уж какая есть. Без боеприпасов — сам понимаешь, совсем плохо. Вывезли все, что под наши «мосинки» подходят, снаряды, в основном, для трехдюймовок. Продукты, конечно, жаль, но продовольствие и свое раздобыть можно.
Но сколько ни длилось ожидание, однажды оно закончилось. За мной пришли. И не солдаты в английской форме, а люди с русскими погонами. Значит, генерал решил меня расстрелять. Обидно.
Конец второй книги. Продолжение: https://author.today/work/122137/edit/content
[1] См. https://author.today/work/73159
[2] Зеев — волк (древнеевр.)
[3] Расстрел парламентера — военное преступление.
[4] Господин Соловьев, спасибо, но мы больше не нуждаемся в ваших услугах.