Особое задание
Шрифт:
– Да.
– Так вот, фронт не только под Москвой. Он и здесь. Вы могли бы помогать нашим и дальше. Особенно теперь, когда работаете в немецком учреждении.
Лещевский опустил голову, вертя в руках пустую рюмку.
– Чем?
– спросил он еле слышно.
Алексей положил свою руку на кисть хирурга.
– На днях я видел, как вы на санитарной машине въезжали в склад на Мотовилихе. Так вот, слушайте меня внимательно.
Лещевский уже не один раз по срочным вызовам бывал на складе. Видимо, немцы торопились со строительством - травм и аварий было довольно
Алексей предложил Лещевскому такой план действий. Перед очередной поездкой Лещевский постарается дать знать Шерстневу, чтобы тот был начеку. И когда хирург будет садиться в санитарную машину, "полицейский" попросит у врача прикурить и незаметно передаст мину с часовым механизмом, которую врач спрячет в чемоданчик с инструментами.
(Этот план Алексей предварительно разработал вместе с Корнем, а мину Шерстневу доставили партизаны.)
На Мотовилихе Лещевский остановит свою машину рядом с грузовиком, пошлет шофера (а это русский военнопленный, которому Лещевский делал в свое время операцию) разыскать пациента, а сам тем временем постарается сунуть магнитную мину в ящик со снарядами.
Лещевский не без колебаний согласился реализовать этот план.
Повеселев, он сказал Алексею:
– Не умею говорить о своих чувствах. Но спасибо, что поддержали дух. Все, что надо, сделаю.
Случай вскорости представился...
Когда через два дня после встречи с Алексеем Адам Григорьевич выехал на санитарной машине к артиллерийскому складу, то чувствовал он себя скверно. Ему казалось, что все: и шофер, и часовой на контрольнопропускном пункте, и полицейские - подозрительно косятся на его чемоданчик. Больших усилий Лещевскому стоило держаться спокойно. Он начал было шутить с шофером, но потом, решив, что излишняя общительность тоже может вызвать подозрение, замолчал.
Когда санитарная машина подъехала к воротам склада, Лещевский с ужасом увидел, что грузовиков со снарядами около склада не было. И мысль, что все может сорваться, на время заглушила беспокойство и страх.
Однако врач все-таки решил не отступать от задуманного плана. Он приказал шоферу остановить машину метрах в десяти от ворот склада и попросил его разыскать раненого фельдфебеля и узнать, может ли пострадавший сам выйти к машине или она должна въехать в ворота. Шофер ушел. Лешевский спрятал чемоданчик под сиденье, вышел из машины, походил вокруг, как бы разминаясь, подошел к пожилому полицейскому с карабином, попросил прикурить. Сновавшие вокруг солдаты и охрана не обращали на человека в белом халате особого внимания. Некоторые знали его в лицо и здоровались. Шофера не было.
Лещевский вернулся к своей машине, и вдруг до слуха его донесся рев мотора. Он оглянулся: по дороге тяжело брали подъем два серо-зеленых крытых грузовика.
"Снаряды!
– пронеслось в голове Лещевского.
– Сейчас не упустить момент".
Хирург, стараясь унять дрожь в руках, достал чемоданчик.
"Только бы не вернулся шофер, только бы не вернулся шофер", - повторял он про себя.
Через несколько минут грузовики подъехали к складу и поравнялись с санитарной машиной, чихая густым черно-сизым дымом. Автомобиль Лещевского стоял справа на обочине, и теперь огромные грузовики закрывали его и от будки часового и от бараков, в которых жили охрана и солдаты, обслуживающие склад.
Лещевский осторожно переложил мину из чемодана в карман халата. Шофер первого грузовика, хлопнув дверцей, побежал к будке. Шофер второго грузовика остался в кабине. Лещевский обошел этот грузовик и, держась одной рукой за борт, встал на запасной баллон. Оглянулся. Все было безлюдно. Сзади темной лентой через поле вилась пустынная дорога в город. Лещевский осторожно отогнул брезент грузовика. Сквозь неплотно пригнанные доски ящиков поблескивали снаряды. Лещевский проворно сунул мину в один из ящиков, снова, осторожно озираясь, застегнул брезент и спрыгнул на асфальт - и как раз вовремя. Вернулся шофер первого грузовика, и машины тронулись.
Когда ворота склада закрылись за ними, Лещевский достал носовой платок и вытер мокрые, несмотря на легкий мороз, ладони...
В тот же день Лещевский, проходя мимо дежурившего около комендатуры Шерстнева, подал ему условный знак, что задание выполнено.
Казалось, все обошлось благополучно.
Однако жизнь приготовила Лещевскому еще одно неожиданное испытание.
Часовой завод мины должен был сработать через трое суток, ровно в двенадцать часов дня. В загруженный только на три четверти склад немцы срочно завозили боеприпасы, и подпольщики рассчитывали, что к моменту взрыва он будет целиком заполнен.
Именно в день взрыва Лещевского вызвал к себе дежурный врач.
– На объекте В-одиннадцать опять неприятность, - сказал он.
– Так что, герр доктор, выезжайте немедленно.
Объект В-одиннадцать было зашифрованное название артиллерийского склада на Мотовилихе.
Адам Григорьевич машинально взглянул на часы.
До взрыва оставалось сорок минут. Хирург похолодел.
– Но у меня консультация, - возразил он дежурному врачу, стараясь говорить спокойно.
– Придется отложить. Травма серьезная. Пострадал офицер... Больше послать некого.
Лещевский вышел в коридор госпиталя, чувствуя, как гулко, до боли колотится сердце. Задержаться с выездом? Но это сразу навлечет подозрение. Выехать со склада до взрыва он тоже не успеет. Отбирая необходимый инструмент в чемоданчик, Адам Григорьевич то и дело бросал взгляд на часы и лихорадочно подсчитывал секунды. Пока он сядет в машину, пройдет минут пять, двадцать уйдет на дорогу. Значит, на складе он будет без десяти двенадцать? Что делать? Как поступить? Где бы задержаться по дороге?
Во дворе госпиталя ждала санитарная машина.
Шофер, скуластый парень, щурясь от солнца, светившего по-зесеннему ярко, спокойно курил самокрутку. На снегу лежали голубоватые тени.
Оглянувшись, Лещевский выронил чемоданчик. Инструменты рассыпались около заднего колеса. Адам Григорьевич поспешно присел на корточки и, собирая ножницы и хирургические щипцы, вонзил ланцет в резиновую покрышку.
Усевшись в машину, приказал шоферу:
– К Мотовилихе! Инструменты придется прокипятить на месте!