Особое задание
Шрифт:
Из нее тотчас же выскочили два гитлеровца в черных мундирах и бросились в кусты по ту сторону дороги.
Одного из них, длинного, голенастого, очередь трассирующих пуль из трофейного немецкого пулемета настигла возле самых кустов, и он с разбегу уткнулся головой в колючий шиповник. Второй скрылся в зарослях. За ним побежали трое партизан, и вскоре там хлопнул пистолетный выстрел — это обезумевший от ужаса гестаповец, которому за каждым кустом мерещился партизан, покончил с собой, хотя и имел полную возможность уйти.
В машине был найден еще один убитый гитлеровец, — судя по документам, — врач пардубицкого гестапо Вилли
Ашенбреннер был широко известен своей звериной жестокостью и садизмом. И как всякий палач и садист, был трусом. Трясясь за свою шкуру, он на всякий случаи и на эту, последнюю в своей жизни, облаву на людей потащил с собой врача.
Но врач уже ничем не мог помочь своему шефу. Выброшенный из машины, его труп валялся в придорожной канаве. На расстегнутый, с вывороченными карманами его мундир падали крупные хлопья сажи от пылавшего на обочине «оппель-адмирала»…
…Поздно ночью мы с Сашей Богдановым пришли в село Добжиков. Направились прямо к стоящему на окраине села двухэтажному зданию школы. Надеялись несколько часов передохнуть у учителя Долежала. Мне часто приходилось бывать у гостеприимных Иозефа и Божены Долежалов. Их уютная двухкомнатная квартирка находилась в нижнем этаже. На втором этаже, прямо над ними, такую же квартиру занимал начальник добжиковской жандармерии Гавелка. Это обстоятельство, при известной осторожности, делало квартиру Долежалов еще более надежной — что может случиться под носом у начальника жандармерии? Здесь, в квартире Долежала, хранилась надежно спрятанная наша четвертая, резервная радиостанция «Север».
Возле окна квартиры Долежалов немного постояли, послушали. Тишина. Все спало глубоким сном. Только в деревьях школьного сада монотонно насвистывала соня-сплюшка — «сплю, сплю», короткая передышка — и опять «сплю, сплю».
В окне на втором этаже открыта фрамуга. Спит Гавелка. А может быть, беспокойно ворочается в кровати? Было о чем подумать жандарму в апреле сорок пятого года…
Богданов ногтем поскреб по стеклу В темном проеме окна показалось светлое пятно. Рассмотрев нас, Долежал помахал рукой, давая знак, чтоб шли к двери.
Не скрипнула хорошо смазанная дверь.
Мы сняли ботинки, чтоб, упаси боже, не потревожить пана жандарма и вошли в кухню.
Через несколько минут было приготовлено эрзац-кофе, на табуретке стояла огромная эмалированная миска с теплой водой, а рядом лежал кусочек настоящего, довоенного, мыла. Но главное впереди — несколько часов сна в чистой постели. Какое блаженство…
Утром я проснулся пораньше. Долежал был уже на ногах. Он сообщил, что полчаса назад Гавелка убежал в село. Очевидно, его срочно вызвали в участок. В школе в тот день по случаю пасхи занятий не было.
В это утро мне предстояла встреча с учителем Йозефом Киттлером из села Горные Елени. Киттлер два дня назад по нашей просьбе ездил в город Рыхнов для уточнения сведений о только что прибывшей туда воинской части. Саша Богданов остался в школе.
Чешский
По пути к песчаному карьеру, возле которого договорились встретиться с Киттлером, я зашел в избушку Маклакова. Хозяев к тому времени уже не было в живых. Первой две недели тому назад умерла Мария Маклакова, а вслед за нею слег в постель и Степан Семенович. Провожая ночью очередную группу людей в партизанский отряд, старик промок под дождем, простудился, и через несколько дней его не стало. Похоронили его рядом с женой на кладбище в Замрске. Это была тяжелая утрата для нас.
В «партизанской проходной» теперь хозяйничал один Вася Жеребилов. Я предложил ему немедленно уйти в лес и пересидеть день-два в надежно замаскированной землянке, где когда-то прятался Журов с товарищами, и пошел к карьеру.
Жеребилов собирался еще кое-что спрятать в домике и идти следом.
Утро было ясное, солнечное. В лесу на полянках уже зеленела яркая весенняя травка. Кругом на все лады звенели голоса птиц.
До встречи с Киттлером оставалось часа полтора. Выбрав на склоне горы невдалеке от карьера укромное местечко, я присел на плоский шероховатый, нагретый солнцем камень и стал ждать. Медленно двигалась минутная стрелка на циферблате. Пристроившись поудобнее, я незаметно для себя задремал — сказывались проведенные без отдыха последние дни.
Проснулся от того, что по руке пробежала ящерица. Взглянул на часы — оказывается, дремал всего несколько минут, и Киттлера нужно еще долго ждать.
Вдруг откуда-то снизу, со стороны дороги, ведущей к карьеру, донеслись громкие людские голоса. Сон словно рукой сняло. Прячась за деревьями, я стал осторожно спускаться по склону к опушке. Не доходя до нее, на тропинке увидел шестерых немцев. Внимательно всматриваясь в лес, они медленно шли по опушке.
«Успел ли спрятаться Жеребилов?» — обожгла тревожная мысль за товарища.
Бросился вверх по склону в сторону избушки Маклакова. Уже подходя к опушке увидел перед собой всего метрах в пятнадцати спину лежащего на земле немца. Тот лежал у канавки и внимательно смотрел на видневшуюся на поляне хату Маклакова.
Слева от него — второй немец, дальше третий… Сколько их тут!
Я стоял неподвижно, боясь сделать движение, стараясь сдержать дыхание. Потом осторожно сделал шаг в сторону, второй, от одного дерева перешел к другому…
На следующей просеке тоже были немцы. Пришлось вернуться, снова идти к опушке. И тут я испугался, что меня в любую минуту могут заметить и убить. Не захватить, не поймать, что было исключено, пока в пистолете были патроны, а именно убить. Остановился, осмотрел карманы. Вытащил записки с донесениями, фотографии, деньги. Все сжег.
Вошел в густые заросли молодняка. Из-под самых ног выскочили несколько фазанов. Раз фазаны не вспугнуты, значит, здесь никого не было и нет.
Тревога за судьбу Васи Жеребилова не давала покоя. Что с ним? Успел ли он уйти? И как бы в ответ на эти мысли вдали, в той стороне, где избушка, раздались громкие крики «хальт!» и два винтовочных выстрела.
Оставалось одно: сидеть в лесу по крайней мере до сумерек, а потом пробраться в какое-нибудь село, узнать обстановку. Встреча с Киттлером все равно не могла состояться, да и время, назначенное для встречи, уже прошло.