Особый талант
Шрифт:
— Черт!.. Кто «я»?
— Сейчас…
Был воспроизведен звук удара по металлу, долженствующий соответствовать воспитательному воздействию на уличный автомат, качество работы которого не удовлетворяет клиента, потратившего свой кровный жетон и наверняка последний, отчего эмоции становятся только ярче.
В это время шло определение сектора, в котором находится владелец телефона, имеющий записанный на мятой бумажке номер.
— Ну как? Слышно теперь?
— Кто это?
— Ну я это! Я! Ну? Мне что — на всю улицу орать?
— Говорите громче.
Техник показал сложенные колечком пальцы. О'кей! Все получилось. Можно закругляться.
— Я
— Ну что? — спросил он у техника, поправляя воротник рубашки.
— Порядок. Район вычислили. Думаю, и дом тоже.
— А квартиру?
— Ну-у. Это уже из области фантастики. Надо заказывать техничку, подгонять ее вплотную к дому и звонить еще раз.
— Так вызывай!
— А времени знаешь сколько?
Техничку при помощи начальства в конце концов дали, но воспользоваться ею не пришлось. Горохову опять повезло. Видно, сегодня был его день.
17 января. Москва. Ночь и раннее утро
Когда забитый под самую крышу «уазик» подъехал к дому, где, как предполагалось, находился абонент, с которым некоторое время назад так «неудачно» общался Горохов, из подъезда вышли два человека и направились к стоявшей неподалеку легковой машине. Одного разглядеть не удалось, зато второй был очень похож на фотографию старшего лейтенанта Соснина, взятую из его личного дела.
Потоптавшись пару минут у машины и взяв из нее какую-то коробку, Соснин вернулся в подъезд. Проводивший его Горохов видел через застекленный подъезд, как тот сел в лифт, и даже сумел по звуку определить, что кабина остановилась на уровне пятого-седьмого этажей. Меньше чем через десять минут Горохов выяснил, в какой квартире проживает Митя Соснин.
Как вскоре узнали, машина, к которой он подходил, принадлежала фирме, развозящей продукты и готовые завтраки, обеды и ужины по домам. Заказ был сделан на троих. Судя по ассортименту блюд, среди едоков были исключительно мужчины.
Учитывая, что семья Соснина, состояла кроме него самого, из жены и двух детей, то есть из четырех человек, из которых мужчиной был, естественно, только сам Соснин, можно было предположить, что его домочадцев в квартире не было. Зато были двое гостей мужского пола. Это вполне могли оказаться невинные гости вроде внезапно нагрянувших бывших сослуживцев, заявившихся с вполне невинной целью вроде распития принесенной с собой бутылки и бесплатной ночевки в столице, где они оказались проездом либо по каким-то делам. Но вспомнив арсенал, несколько часов назад найденный в машине одного такого сослуживца, верилось в это с трудом; учитывая интересы дела и принципы безопасности, предположения приходилось делать исходя не из презумпции невиновности, а из возможности максимальных неприятностей. Ну а если гости и вправду окажутся добропорядочными и законопослушными гражданами, то перед ними просто придется извиниться и, чтобы не сильно задирали нос, посоветовать в дальнейшем выбирать себе круг общения. В отношении личности Соснина сомнений не было.
Сложилась одна из тех нередких для представителей органов правопорядка ситуаций, когда события развиваются так быстро, что для контроля над ними необходимо просто нестись галопом. Горохов это понимал. К счастью, понимало это и его начальство. Поэтому уже меньше чем через час в окрестностях дома, в котором жил Соснин, была сосредоточена группа захвата. Учитывая особую опасность фигуранта, брать его и его «гостей», которые считались таковыми пока что только в кавычках, было решено ближе к рассвету и в самом жестком и стремительном варианте, который предполагал штурм и одновременно некий комплекс мероприятий, включающий приемы психологического давления и аудиовизуальной дезориентации объектов.
К времени «Ч», как по привычке и без иронии, истоки которой за годы пользования этим определением подзабылись, между собой спецназовцы называли время начала штурма, была выяснена планировка квартиры, тип замков, на которые была заперта входная металлическая дверь, и разработан план штурма, в общих чертах состоявший из стандартных элементов, многократно отработанных в условиях учебного полигона. Командира группы захвата больше всего смущало то, что общая численность и состав находившихся в квартире людей оставался неизвестным; выкладки Горохова по этому поводу его не очень убедили, и он не исключал, что в одной из комнат могут оказаться дети. И еще одно — оружие. Одно дело, если преступники вооружены «пээмами» или другим легким оружием. Но совсем другое, если у них в руках окажутся «Калашниковы» или что-то посерьезнее вроде полицейских помповых ружей, пули которых обладают большой пробивной и останавливающей способностью, что в условиях штурма высоко расположенной квартиры является серьезным осложняющим фактором.
К шести утра все было готово к штурму. Шесть человек разместились на крыше. Четверо из них должны были, пользуясь альпинистским снаряжением, спуститься на уровень шестого этажа, буквально влететь в окна и фактически взять на себя функции ударной группы. Еще одна шестерка находилась в подъезде, около двери в квартиру. При осмотре двери оказалось, что она, в отличие от подавляющего большинства своих железных сестер, изготовлена не из уголка и даже не из прямоугольного профиля, а из труб, обшитых железным листом — самый надежный вариант из всех имеющихся. Замки тоже были такие, что даже специалисту с набором хороших инструментов не приходилось рассчитывать на легкую победу над ними. Дверь нужно было взрывать.
Бойцы ждали сигнала, привычно напрягаясь под тяжестью оружия и бронежилетов повышенной степени защищенности. Командир решил зря не рисковать жизнью и здоровьем бойцов. Выслушав краткую информацию о том, кто такой этот Соснин и о его подвигах по угону самолета, он подумал, что у того может оказаться не только АКМ с подствольным гранатометом, но и парочка гранат.
Когда до штурма оставалось меньше десяти минут, произошло то, чего никто не мог ожидать.
Но для этого нужно вернуться на некоторое время назад.
Мамай спал отвратительно. Ворочался, часто просыпался, а когда на некоторое время проваливался в неспокойный сон, ему мерещилось, что деньги, тугие пачки зеленоватых купюр, которые он уже почти считал своими, кто-то уносит под покровом ночи. Часа в три он окончательно проснулся и понял, что уже не заснет. Его тревожил ночной кошмар, не отпускавший и наяву. Он тут валяется, теряет время, а там сейчас кто-то, отсюда невидимый, перетаскивает к укромную нору чемодан с деньгами. Он, конечно, его найдет. Зубами вырвет, но узнает, где схоронены лавэшки. Да только когда это произойдет? Вечером? Завтра? Через неделю? Или через год? Нет, столько ждать он был не намерен, тем более что он до такой степени откладывал, что за это время чемодан можно на край света утащить, не то что в нору зарыть!