Осознание
Шрифт:
Когда Егор разлепил веки, там, где стоял главарь, ширился бело-желтый шар, сметая все на своем пути, плевался шипящими языками пламени.
– На, получи! – проорал Большой, закинув за спину РПО, и похромал к Атиле. – Ты прикинь, я его завалил! Я! Самого Стикса!
В машинном зале Атила спрыгнул на широкую трубу, замотанную стекловатой, подал руку Большому. Тот скривился, ухватился за выступ возле проема, повис. Егор присел, подставив плечи.
– Осторожно! Отпускай руки… Здоровую ногу – вперед. На три. Раз, два…
Большой разжал руки. Ну и туша!
Смутный силуэт Картографа мелькнул в темноте зала, а потом исчез за навсегда остановившимися турбинными агрегатами. Атила и Большой слезли на пол и похромали во мрак.
Бежать у них не было сил, да и не получилось бы: зал огромен, без карты лабиринт из механизмов не пройти. Несколько раз Атила упирался в тупик, заставленный деревянными ящиками, разворачивался и спешил на звук шагов. На несколько секунд он потерял Мишку, но, выскочив из-за поворота, едва не налетел на него. Дальше они снова двигались вместе.
Наконец вышли к бетонной стене. В полутьме все цвета казались серыми. Чтобы отыскать нужную решетку, Атила включил фонарь. Луч скользнул по стене вдоль забранных крышками вентиляционных отверстий. Ага, вон она, почти в конце, но до нее надо пройти чуть ли не половину зала. А Картограф-то уже на месте, сигналит им фонариком.
Атила направился туда, ориентируясь на свет. Подволакивая ногу, Большой тащился сзади. Егору снова стало плохо – перед глазами потемнело. Он сжал зубы, вперился прямо перед собой. Главное – не потерять равновесия и не упасть. Что там происходит с его телом на кровати? Оно умирает – он сам умирает! Еще немного, и…
Зрение восстановилось, но заложило уши. Кровь гулко пульсировала в висках, и он не слышал, что делают сектанты.
Когда мир снова почернел, Егор едва устоял на ногах. Схватился за Большого и процедил сквозь зубы:
– Похоже, мне хана.
Собственный голос показался ему чужим и совсем тихим. Где-то вдалеке Большой проговорил:
– Егор, эй! Приди в себя! Нам совсем немного осталось. Ну, братан, еще чуток продержись. – Большой обнял Егора за плечи, поволок к Картографу. – Осторожно, не свались.
Атила глянул под ноги: справа чернел зев гигантского колодца. Миновали груду гнилого металлолома, наконец добрались до Картографа, который стоял, отведя руку с фонарем, и озирался.
– Туда! – он кивнул на стену справа. – Быстрее!
Снова пришлось торопиться. Атила двигался на пределе возможностей и будто видел свой аватар со стороны: вот он ковыляет, то быстрее, то медленнее, едва не падая; голова его то клонится на грудь, то откидывается назад…
Обогнули ржавую паровую турбину, свернули, присели за нагромождением сгнивших ящиков. То ли Картограф думал, что делать дальше, то ли решил дать передышку. Непослушными пальцами Атила достал ПДА, посмотрел… Сообщений от Яны не было. Неужели что-то случилось? Или она просто опаздывает… или потеряла телефон, не может связаться? Они почти добрались до места, теперь от Яны зависели жизни игроков, запертых в виртуале.
Картограф кивнул на широкую отдушину, где красовалась желтая решетка:
– Мы у цели. Дальше пойдем через вентиляцию.
На этот раз он решил идти последним и отступил на шаг. Атила набрал в легкие побольше воздуха, поборол головокружение и полез на ящики за Большим. Ноги продавливали гнилое дерево, то и дело проваливаясь, – пришлось двигаться на четвереньках.
По залу прокатились звуки выстрелов, о стену срикошетили пули, и Егор невольно оглянулся. Мишка распластался на ящиках, потом вскочил, вцепился в решетку. Изо всех сил потряс ее, сдвинул в сторону, снял с креплений и положил на ящики. Все так же, на четвереньках, Атила полез в вентиляционное отверстие.
– Дальше куда?! – крикнул Большой.
Внутри было тесно, Атила едва развернулся в прямоугольной трубе и позвал:
– Картограф?..
Тот уже собирался лезть в отдушину и почти закрыл просвет, когда позади него появился Стикс. Главарь «черных» быстро шагал мимо ржавой турбины. Он легко успевал перехватить Картографа, а уж пристрелить в трубе Большого с Атилой – дело пары мгновений.
– Эй, ну ты чего? – Большой попытался выглянуть. – Нам нельзя жда…
Охнув, он попятился, бормоча:
– Он что, респаунится сразу? Или просто в режиме бога? Я же в него из огнемета жахнул… Да его вообще убить нельзя!
Картограф протянул Атиле уже знакомый плоский контейнер и сказал:
– Используй это.
Картограф нажал на рукоять-педаль на торце контейнера. Когда шторки сдвинулись, выхватил лепешку-студень и продолжил:
– Проползете сто метров по трубе прямо и свернете направо, оттуда попадете в комнату с автоклавами, где лежат члены Пси-Группы.
Большой, толкнув Атилу в спину, пробормотал обиженно:
– Э, а пароль, пароль от счета, где деньги лежат?
Слушать его Картограф не стал, спрыгнул с ящиков и сразу бросил лепешку под ноги Стиксу. По полу растекся зелено-желтый кисель, черный сектант погрузился в него до колен, как в болото, но продолжал упорно двигаться вперед. Картограф вскочил на ящики, забыв, что они трухлявые, – и с треском провалился. Пока он выбирался, Стикс подполз к нему, схватил за полы плаща, дернул – и сбросил в кисель. Картограф попытался выбраться из аномалии, но Стикс вцепился в него мертвой хваткой. Они запыхтели, сжимая друг друга… и с головой скрылись в мутной кислотной жиже.
Егора резко и сильно затошнило, он отвернулся. Большой схватил его за куртку, потащил по вентиляционной трубе прочь.
В голове немного прояснилось. Когда Атила смог двигаться сам, отстранился и пополз на четвереньках, цепляя головой потолок. В месте, о котором говорил Картограф, повернули направо, проползли еще немного. Большой плечом выбил заслонку из жести и, обозревая круглую, тускло освещенную комнату, объявил:
– Он деньги нам обещал. Я ж на них рассчитывал, а теперь – все коту под хвост!