Останемся чужими

Златова Тата

Честно признаюсь: ни одной минуты я не была с ним счастлива. Да, первое время я его любила, мне казалось, что все хорошо, что так и должно быть, а потом перегорело. Все эти годы он думал только о тебе. Не спрашивай, как, просто я это знаю. Женщин в этом смысле не обманешь, мы это чувствуем. Ты всегда была между нами. Его руки обнимали меня, а в мыслях он был с тобой. Губы целовали

мои, но мне не принадлежали. Никогда.

Я не буду рассказывать, почему мы разошлись. Не могу спокойно об этом писать. Я наделала много ошибок и уже не смогу их исправить. Поэтому прошу сделать это тебя: поговори с Робертом, выясни все и не спеши с выводами.

И еще… Роберт очень привязан к Катюше. Так получилось, что она настроена против него. Если сможешь, помоги им наладить отношения.

Знаю, что не имею никакого права о чем-то просить тебя после того, что сделала. Но… я умираю, Аня. И как человек, находящийся одной ногой в могиле, буквально умоляю тебя помочь.

И… прости. Если сможешь.

Прощай. Вита».

Какое-то время задурманенно смотрю на белый лист, исписанный неровными буквами. Чиркаю зажигалкой. Встаю, хожу туда-сюда, сажусь обратно и снова смотрю в одну точку.

Вита вскрыла старые раны. Те, которые так старательно пыталась залатать все это время. Сейчас они болели и кровоточили. Невыносимо больно.

Меня спасли врачи. Сразу после выписки я уехала в Москву. Поступила во ВГИК, захотела сделать карьеру. Перекрасила волосы, стала носить контактные линзы, сменила стиль, выбрала второе имя. При рождении родители дали мне двойное имя – Агата-Анна. Строго-настрого запретила матери говорить, где я. Удалилась из всех соцсетей, сменила номер. Оборвала все старые знакомства. И для всех стала Агатой.

А потом поняла, что живу чужой жизнью… Бегу от себя той, прежней, настоящей.

Решила, что дальше не может так продолжаться. Тем более, голос «сломался», и о карьере певицы пришлось забыть. Собрав вещи, я вернулась в родной город. Устроилась музыкальным руководителем в детский сад. Жизнь стала налаживаться…

И вдруг – письмо от

Виты.

Закрываю глаза и слушаю, как чиркает зажигалка. Раз-два…

Резкий телефонный звонок разрывает тишину, заставляет вздрогнуть. Достала телефон и увидела номер Антонины Валерьевны. Похоже, ей удалось согласовать день и время для встречи.

При мысли, что скоро встречусь с Робертом, перехватывает дыхание.

– Анечка, – донесся до меня ее голос, – я договорилась о времени. Послезавтра ты сможешь к нам приехать?

– Послезавтра?

– Да, это суббота. У тебя нет планов на этот день?

– Нет.

А даже если бы и были, все равно бы отложила. Не могла подвести Катюшу, все-таки она на меня рассчитывала.

– Хорошо.

– Как лучше: чтобы Роберт заехал за вами или вы сами к нему доедете?

Сердце так стучит, что я невольно прикладываю ладонь к груди.

– А он далеко живет?

– Вообще да. В другом районе.

– М-м-м… Ладно, пусть заезжает. А то Катя устанет с дороги.

Антонина Валерьевна рассыпалась в благодарностях, и еще минуты две я вяло поддерживаю разговор. И лишь когда звонок завершается, со вздохом облегчения отбрасываю мобильный. Падаю на кровать и глупо смотрю в потолок. Мысленно обращаюсь к бывшей подруге.

Нет, Вита, бесполезно обсуждать прошлое. Разговор с Робертом ничего не принесет, кроме боли. И не проси во всем разобраться. Просто незачем.

Но вторую твою просьбу я все же постараюсь исполнить. Помогу Катюше помириться с отцом. Сделаю это ради нее самой. Не должна она страдать из-за ошибок глупых взрослых.

Вновь закрываю глаза и шумно дышу в тишине.

Послезавтра – это же совсем скоро…

***

– Ну? Ты готова?

– Сейчас!

Катюша долго копошится, но я терпеливо жду ее возле двери. Через щель наблюдаю, как она то собирает, то разбирает свой рюкзачок. Как размышляет, что взять, а что будет лишним.

– Дорогая, мы едем на полдня! – на всякий случай напоминаю ей.

Волнуется, зайка, хоть и пытается скрыть. Так по-взрослому. Мы же любим носить маски, скрывая настоящие эмоции. А дети, наоборот, всегда искренние. Но Катюша уже учится правилам сурового взрослого мира.

Конец ознакомительного фрагмента.