Останемся чужими

Златова Тата

Внутри все противится. Я мысленно борюсь с собой, привожу аргументы, взвешиваю «за» и «против». В итоге понимаю, что не могу отказать в просьбе умирающей. Так же, как и бросить ребенка на произвол судьбы. Пусть и чужого.

Нужно хотя бы прийти и посмотреть, как там обстоят дела. Убедиться, что девочке есть, где жить, поговорить с ее бабушкой. Узнать, почему не сообщили Роберту.

Ведь даже такой, как он, не оставит без поддержки собственного ребенка.

По крайней мере, мне хочется в это верить…

***

–

Люблю туман. Он похож на тебя.

Я смотрю на Роберта и погружаюсь в омуты его глаз, в которых вижу свое отражение. Погружаюсь все глубже, в этот темный, бархатный плен… И его взгляд проникает под кожу. В самую душу, то замедляя, то ускоряя стук сердца.

– Почему? – его губы трогает улыбка, от которой все внутри переворачивается.

– Он серый, как твои глаза.

Роберт слегка щурится. Потом берет за руку и ведет за собой. На его щеке следы от моей помады и он, смеясь, смывает их водой. Проводит ладонью по моему лицу, а я закрываю глаза. Сколько нежности в эти минуты. Они длятся вечность. Целую жизнь…

– Ну, пойдем домой, ты же промок до нитки! Заболеешь ведь. Прячься, слышишь? – шепчу, укрываясь под его зонтом, наблюдая, как капли скользят по его волосам, лицу и одежде…

Воспоминания подкрадываются, когда сажусь прямо на пол и достаю из шкафа альбом. Там, в обычной картонной коробке, пылятся фотографии. Наверное, надо было их разорвать в клочья. Но… не могу. Ни разорвать, ни выбросить. Все-таки прошлое. Местами радостное, местами сумбурное, но прошлое.

До сих пор помню все лица и ощущения. Теплые объятия Виты, ее заверения о том, что никогда не предаст. Помню терпкий аромат одеколона Роберта и его прощальные слова: «Я полюбил другую»…

Открываю последнюю страницу, задумчиво провожу пальцами по фото. Озорная и беззаботная блондинка с голубыми глазами, обожающая яркие береты и помады цвета бордо. Такой мне запомнилась Вита. И такой останется в моей памяти навсегда.

Трудно представить ее больной, грустной, увядающей. Она всегда была неисправимой оптимисткой и заряжала позитивом окружающих. Этакий лучик света, который согреет всех… или обожжет.

Это был какой-то морок, какое-то наваждение, как еще это назвать, если я смогла так легко разорвать нашу дружбу, – вспомнились строчки из письма.

Поклонников у нее было море. Но влюбилась она именно в Роберта.

Моего Роберта.

Такого родного и чужого одновременно. Таинственного и так похожего на туман.

Снова перед глазами кадры из прошлого.

– Боже, как же я влюбилась! – радостно делюсь я, запрокидывая голову и любуясь идеально голубым небом. Я счастлива. Мне хочется поделиться своим счастьем со всем миром. Обнять. Смеяться. Летать.

– Ты? Да быть не может! – фыркает подруга и присаживается рядом на лавочку. Мы сидим возле ее подъезда, в привычном месте. Только для меня теперь все по-новому. Все вокруг играет яркими красками.

–

Ну рассказывай скорей! – Вита нетерпеливо дергает меня за рукав: – Кто этот чудак, который так изменил тебя? Раньше тебя от книг не оторвешь, когда о поцелуе слышала – сразу краснела, а теперь тебя все время нет дома. Как ни позвоню – постоянно нарываюсь на Елену Анатольевну.

– С ним невозможно думать еще о чем-то, кроме поцелуев, – признаюсь я и уже привычно краснею. Но не от самого упоминания, нет, а от того, что мы творили вчера у него дома. Но об этом лучше никому не знать. Иначе сгорю со стыда.

– Ого! Ну, колись, кто это? – пинает она меня локтем в бок. – Я его знаю?

– Не думаю.

– Ну хотя бы фотку покажешь?

Ветер ласкает мое лицо, и я щурюсь от удовольствия. Как же не хочется открывать глаза! Произношу лениво:

– Завтра увидишь.

Вита радостно верещит, а я наблюдаю за ней с улыбкой, еще не подозревая, какую ошибку собираюсь сделать.

С того дня, как я их познакомила, я перестала узнавать свою подругу.

Куда бы мы с Робертом не пошли, везде появлялась она, как будто преследовала. Не давала нам ни единой минуты побыть вдвоем. Постоянно звонила, приходила, придумывала разные истории, чтобы навязаться, часто караулила Роберта возле дома. Ему такое пристальное внимание не нравилось, о чем он прямо ей и сказал.

Но это было похоже на какую-то навязчивую идею. Вита перестала видеть всякие границы. Я пыталась с ней поговорить, понять, зачем она так делает, вразумить… Но она на все отвечала, как загипнотизированная:

– Я его люблю.

– Эй, – щелкала я пальцами перед ее лицом, призывая очнуться, – вообще-то это мой парень. Ты забыла?

– Прости, но в этой борьбе каждый сам за себя. Если Роберт в итоге выберет меня – что ж, тебе придется отойти.

– Ты вообще понимаешь, что сейчас говоришь? Мы же подруги!

Она лишь пожимала плечами и повторяла свою мантру:

– Я его люблю.

Поняв, что напором его не возьмешь, Вита сменила тактику. На какое-то время ушла в тень, и мне даже показалось, что она сдалась. Кто-то говорил, что она переключилась на Олега, младшего брата Роберта. Неужели одумалась?

Глупая. Какая же я была глупая!

Однажды я пришла к нему домой, а дверь мне открыла Вита в одном пеньюаре.

С тех пор любые попытки Роберта объясниться я игнорировала. Сказала, что все кончено, не объяснив причину, и заблокировала его номер.

Потом узнала, что Вита ждет ребенка. Это меня добило.

Значит, правильно сделала, что не стала разбираться тогда. Значит, он действительно меня предал!

Я захлопываю пыльный альбом и прячу его обратно в коробку. Хватит ковырять эту рану. Съезжу к девочке, поговорю с матерью Виты и вычеркну их всех из своей жизни. Насовсем.

Знала бы я, какой меня ждет сюрприз…

Глава 2

Этот дурацкий туман преследует повсюду. Выхожу из автобуса, и он заворачивает меня в сизую пелену. Словно нарочно не дает забыть о Роберте. Будто намекает, что мы очень скоро увидимся.