Останется память
Шрифт:
– Да, ты прав, - Костя сел и закинул ногу на ногу.
– Я не воспринимаю его. Я вижу начало. И вижу конец. Что было посередине - для меня лишь строчки с перечнем дат и событий. Не более того. Доволен?
Я не был доволен. Никак не понимал, к чему Шумов ведет.
– Что ты хочешь? Говори прямо.
Он вздохнул, замялся, а потом выпалил:
– Возьми меня в свой мир.
Такого я от него не ожидал.
– Ты чего - вообще?! Ты как себе это представляешь?! Это физически не возможно!
– Может быть, - уверенно возразил Костя, - а может, и нет. Никто не знает. Та лапша, что нам развесили на уши организаторы Центра, ничего не значит. Ты им веришь? Я - нет.
Теперь уже мне нечего было возразить.
– Давай спросим. У Тимофея, - наконец, выдал я идею.
– О, он нам расскажет! Прямо всё на тарелочке выложит! И будет нам счастье.
– Не нам. Тебе, - поправил я.
– Каждый человек должен быть счастлив, - назидательно сказал Шумов.
– Даже ты.
– Мы отвлеклись. И всё-таки, насчет возвращения. Логично, что путешественник попадает обратно. Ясно, что происходит это с помощью некоего сепаратора: одного - налево, другого - направо, третьего - прямо. Если б мир выбирался случайно, то никто бы не вернулся.
– Кто тебе расскажет, что он побывал в прошлом? А теперь находится в чужом мире? Все молчат.
– Не мешай, собьюсь. Итак, на последнем этапе в действие вступает коробочка с зашифрованным кодом.
– И кто этот код зашифровывал?
– Автомат, кто еще?! Один человек - одно место, вполне определенное. Оно записывается изначально, в тот момент, когда человек отправляется изменять историю.
Мои рассуждения натолкнули Костю на какую-то мысль. Он сдвинул брови и медленно, словно вслушиваясь в свои слова, произнес:
– Хорошо. Другой вариант. Я отправляюсь к тебе, а ты - ко мне. Поменяемся местами. Генетический код у нас один. У меня будет твоя коробочка, а у тебя - моя. Твой автомат и не заметит разницы. В нас, я имею в виду. А миры получатся иными.
– И какая мне в этом выгода? Что мне делать в твоем мире?
– я устал препираться с Шумовым. Его энергия подавляла. Хотелось заткнуть уши и завалиться в кровать, чтобы никого не видеть и не слышать.
– Да что хочешь!
– Костя, придумав новый вариант, закинул руки за голову и откинулся на спинку стула.
– Полная свобода! Масса возможностей! Для человека с амбициями - сущий рай!
– То-то ты оттуда бежишь.
– Не в этом дело!
– Костя продолжил меня убеждать.
– Я - человек искусства! Вольный художник. А у нас - прагматизм, деньги. Мне просто тяжело. Никакого стимула для творчества. Ноль эмоций, ноль вдохновения. Болото.
– У нас в этом отношении примерно так же, - остудил я Костин пыл.
– Нет, друг, ты не прав. Художнику важно что? Впечатления! Разнообразный опыт! Который можно потом интерпретировать в произведение искусства. Нет опыта - нет ничего. Ясно?
– Да ясно... Давай, завтра продолжим. У меня глаза слипаются.
– А не убежишь?
– с подозрением спросил Костя.
Отвечать я не стал. Махнул рукой и побрел в свой номер.
Шумов сумел меня уговорить.
Наверно, ничего странного в этом не было. Я всё-таки понимал его, а он меня. Приводимые им доводы не казались значимыми. Убеждала интонация. Шумов действительно не мог больше находиться в своем мире. Он и в прошлое подался, чтобы изменить мир, который выдавливал из него остатки человечности, словно зубную пасту из почти пустого тюбика. Я не видел существенной разницы между нашими мирами. Мне было всё равно. И это меня даже слегка пугало. Неужели не существует того, что мне дорого, или тех, кто мне дорог в моем мире? Люда? Но ее образ как-то потускнел, заслоненный Дашей. Друзья? Скорее, приятели, с которыми можно провести выходные, но не станешь рассказывать что-либо серьезное и действительно важное. Я не смог вспомнить человека, который пожалел бы, что больше меня не встретит.
Наверно, именно этот момент и решил дело в Костину пользу. Он обрадовался. С чувством хлопнул меня по плечу и принялся витиевато объяснять, что оставшееся время нужно провести с неизменной пользой. Иначе потом мы оба будем жалеть о неиспользованных возможностях.
– Ты о чем, Костя?
– Об информации, - ответил он.
– Конечно, кое-что можно взять из Сети, но личные впечатления гораздо важнее.
– Ну, давай. Тебя что-нибудь конкретное интересует или общие впечатления?
– Сначала общие, - Костя на секунду поджал губы.
– А потом уже частные.
– Хорошо. Скажем, вопрос "Как пройти на улицу Декабристов, я там живу?" насторожит любого.
– А ты действительно там живешь?
– Да. Адрес после запишу, выучишь. И пользоваться лучше картами города - они почти у каждого перекрестка стоят.
– Стоят?!
– Ну, стенды стоят такие, прозрачные. В них висят карты с прилегающим районом и стрелочкой "вы находитесь здесь".
– Я уж лучше спрошу, чем по карте.
– Вот этого и не надо делать!
– я поднял вверх указательный палец.
– Ну, не принято у нас спрашивать. Только в самых редких и экстраординарных случаях. Тебе ответят, конечно. Но подумать могут что угодно.
– Допустим, - Костя сомневался.
– А еще что? Как с людьми общаться?
– Никогда не заговаривай первым, - выдал я.
– Чего-то знакомое...
– Это - классика. Которая в данном случае очень даже к месту. И вообще - ты сам меня просил рассказать. Вот и слушай.
– Ерунда какая!
– отмахнулся Шумов.
– Я совершенно другое имел в виду.
– Костя, ты будешь учиться жить заново. Это другой мир, совершенно не такой, как ты привык. И не надо ссылаться на то, что ты побывал в прошлом и всякого навидался. Не забывай - ты придешь на мое место. Не на десять минут, а жить! И много кто узнает тебя. А вот ты их - нет. Со стороны будет казаться, что у тебя амнезия. И, кстати, вначале можно придерживаться этой версии. Еще можешь ссылаться, что там, где ты был, тебе почистили память.