ОстанкиНО
Шрифт:
– Ладно, помоги, – оскалился водила. – А племянника твоего я не знаю… Какой-то богатый Перцов в Канаде живет.
– Верно, эмигрировал, – сбрехал Макс.
– Давай, помогай! Я тебе заплачу. Колей меня зовут.
– Макс! – Млеков облизнул пересохшее нёбо.
Колесо поменяли в пару минут. Правда, случилась незадача. Когда наклонялся, топор выпал из-за пояса штанов.
– Всегда с топором ходишь? – набычился Коля.
– Только когда халтурю, – запунцовел Макс. – Думал, если племяша не найду, то хоть
– Ну-ка, пойдем со мной, – нахмурился Коля. – Вчера к нам березовые чурки завезли. Нарубишь, расплачусь разом за круг.
– Сам заплатишь или хозяина нужно ждать?
– Во, чудило! – Колян хлопнул его по плечу. – Слыхал о фирме «Русское золото»? Так я её президент.
Олигарх! Всамоделишний! Из плоти и крови!
Только выхватить топор, и башка его вон.
Однако, рука не поднялась. Невольно спросил:
– Все вы такие?
– Какие?
– Словно из народа.
– Не знаю. Мой батя под Иркутском охотником был, белку промышлял. Мать кухарила в рабочей столовой.
– И ты такой же… простецкий?
– Не… Я в прошлом году Кембридж закончил. Финансовый менеджмент. Законченный олигарх.
Макс машинально погладил древко топора.
– А в душе я простой! Проще некуда! Ну, покеда, – Колян протянул жесткую, мускулистую ладонь.
– Но как я туда попаду? – Макс тревожно взглянул на семь заборов.
– Красную кнопку видишь? Нажми! Дворецкий пустит. Я сейчас ему сам позвоню.
Макс споро и легко нарубил целую гору дров. Благо топор был заточен «на ять», то есть, на олигархов.
Вернулся богатеньким буратиной домой, а там с порога ошарашила жена Настюша:
– Звонили из канадского посольства. У тебя в Канаде племянник помер. Точнее, разбился. Вдребезги, на «Феррари».
– Нет у меня никакого племянника!
– Есть! Игорь Перцов! По-ихнему, Гарри.
– Гоша? Так он же комбайнером был в саратовском колхозе «Путь к коммунизму».
– Во-во! Потом эмигрировал в Канаду. Дико разбогател. В посольстве сказали о нем – компьютерный бог! А денег у него под миллиард.
В глазах все поплыло… Это же фантастика, взрыв! Прорыв в иные сферы!
– А мне-то что? – закашлялся Макс.
– Родители Гоши померли прошлым летом. От холеры. Или тропической язвы. Точно не помню… Ты единственный наследник.
Дрожащими от возбуждения пальцами Макс набарабанил на телефонных кнопках номер посольства.
А оттуда ему, так, мол, и так. В первый же день покупки «Феррари», ваш племянник столкнулся с комбайном и оказался на небесах. Гарри жил одиноко. Ни жены, ни любовницы, ни детей. Поэтому все его наличные и безналичные средства принадлежат именно вам. Теперь вы на коне, миллионер, солидный господин, почти олигарх!
Кровь шибанула Максу в мозг.
Мир сделал сальто-мортале!
А он какому-то Коляну дрова рубил!
Вот же сука! Эксплуататор хренов!
Получив свои миллионы, Макс Млеков отдал свою трехкомнатную хибарку в Перово бомжам и пропойцам, а сам, ясное дело, оказался на Рублевке.
Особняк прикупил прямо рядом с Коляном, президентом «Русского золота».
– Я ведь тогда чуть не укокошил тебя, – откровенничал Макс с Колей под элитный вискарь.
– Ну? Зачем же? – поперхнулся Колян.
– Решил стать охотником на олигархов. Ты подвернулся первым.
– Что не убил?
– Пожалел почему-то… Хотя много вы кровушки из России высосали!
– Теперь и ты, похоже, сосешь.
– И я… – закручинился Макс. – А раньше я себя народным мстителем чувствовал. Вроде Че Гевары. Или Дубровского.
– Точнее, Робин Гудом.
– Или им. Не знаю!
– Привыкай к нашей жизни, браток, – усмехнулся Колян, намазывая поверх красной икры чёрную.
Макс же Млеков никак не мог привыкнуть…
Нет, когда одежды и жратвы сколько угодно – хорошо. Жену от псориаза во французской клинике вылечили. Но пропал главный стимул – месть!
Теперь кто-то может мстить именно ему.
Хотя, за что?
Ах, понятно!
На улице Макс теперь почти в каждом прохожем видел народного мстителя. Дома не подходил к окну. Вдруг он попадет на мушку снайпера? Но, самое обидное, если кто-нибудь сзади рубанет наточенным топором. По примеру школьного идиота Раскольникова.
Денег у него слишком много.
Все беды от них.
Или ты завидуешь, или тебе…
В минуты досуга Макс топил свой камин долларами, евро, рублями.
Деньги горели дурно. Давали сильную копоть. От дыма даже подташнивало. Приходилось тлеющую массу теребить серебряной кочергой, да прихлебывать двойной бурбон.
Сколько ни старайся, всех денег ему не сжечь.
Ах, как ему было хорошо в жалкой хибаре с тараканами и псориазной женой! Как сладко было быть тривиальным охранником в Останкино! Стоишь себе у металлоискателя целый день и мечтаешь о мести. Не понимал, дурачина, своего же счастья!
С умилением вспомнил, как точильным камнем правил лезвие топора. Горячая волна ностальгии схватила за сердце.
– Муженёк, – вошла в шуршащем пеньюаре жена Настя, – ты черепаший суп будешь или из молочного ягненка?
– Из ягненка.
– И, миленький, хватит денежки жечь. Лучше бедным отдай.
– Да? Пусть они мечтают о том, как вспорят меня… Вспорят, как жирного сазана!
Жена криво усмехнулась, вышла.
…Макс широко распахнул окно.
Жадно вздохнул во всю грудь майский воздух.