ОстанкиНО
Шрифт:
– Поехали!
Выбрали Ямайку.
В экстремальном турагентстве их заверили, что там можно купаться среди акул-людоедов. Падать вниз головой в водопад, привязанным за ноги к резиновому тросу. Ходить босиком по углям среди карнавала туземцев. Курить ядовитую галюцинагенную травку. Охотиться на тигра.
– Кто-то будет охотиться на тигра, – усмехнулся Ваня, – а я – на Бога!
Через пару дней уже гуляли по Ямайке.
И вот Ваня с отчаянной смелостью
Вот он с Танечкой танцует на раскалённых углях в племени людоедов.
Вот падает вниз башкой в водопад.
И хоть бы хны! Ни ссадины, ни синяка!
– Ну, поборол ты своего Бога? – смеялась Танечка.
– Нет его, а если есть, ты погляди вокруг… Все кого-то жрут. Людоеды, тигры, акулы… А если бы ты побывала в Останкино! Там еще круче! Взяточники, воры, стукачи… Мир чудовищен и нелеп. Если допустить существование Бога, он такой же!
– Философ ты мой! – Танечка засовывала свой бойкий язычок Ване в рот. – Давай лучше потрахаемся. Киска соскучилась.
И Ванечка ласкал очаровательную жопку бортпроводницы на краю кипящего водопада. Закинув её молодые, сильные ноги себе на плечи, имел её под банановой пальмой. Давал жадно целовать своего красноголового воина на краю бушующего океана.
Танечка, слизывая сперму, смеялась:
– С тобой так клёво!
– В небо не тянет? Под облака?
– Лишь иногда! Когда вспоминаю, как ты затолкнул меня в туалет. Бесстыжий!
– Да, в воздухе порезвиться в самый раз!
– Мне потом на пассажиров глядеть было стыдно.
– Ах, ты скромница! – Ванечка сползал вниз и начинал не торопясь вылизывать розовую ракушку своей крали.
Но и дикая природа им надоела.
Оказались в Берлине. В забавном туре «По стопам Адольфа Гитлера».
Заглянули в пивной погребок, где фюрер толкал пламенные речи. Бродили по гулким залам Рейхстага. Спускались в заповедный бункер, где Ева Браун из рук свежеиспеченного мужа приняла чашу с ядом.
– А можно ли купить такого яда? – поинтересовался Иван.
– Зачем вам? – взметнул лохматые брови экскурсовод.
– Хочу испытать небеса, – насупился Иван Фортунатов.
– Продолжаешь сражаться с Богом?! – хохотнула Танечка.
– Знаете, вам повезло, – сказал педантичный немец. – По первому образованию я химик. Сейчас напишу вам состав.
И на музейной листовке что-то намарал по латыни.
Яд в аптеке Ваня купил.
И от души порезвившись с Танюшей, выпил его в уборной.
В живот словно вогнали немецкий штык.
Потом повернули его, выворачивая кишки.
Ваня упал, шваркнулся башкой о стояк унитаза.
И тут же оказался среди розовых облаков. Под руки его держали розовые, мускулистые ангелы.
Благообразный, весь в седой бороде, старец сказал с упрёком:
– Достал ты меня, Ванечка!
– Что такое? – сглотнул слюну сценарист.
– Нет меня, нет!
– Ты – Бог? – ошалел Иван.
Старик мрачно посмотрел на него:
– Ты и на Земле меня достал. А тут уж подавно!
Он костяшками пальцев толкнул Фортунатова в лоб.
Пришел в себя Ванечка в пушистом сугробе. Подле храма.
Седобородый старик бил его валенком в живот, повизгивая:
– Ну, есть Бог?! Есть?!
– Есть! – выплюнув кровавую слюну, ответил Иван Фортунатов.
Сейчас Ваня пишет сценарии для религиозного канала. И ходит всегда, как монах, весь в черном.
– Забавно, забавно… Вон как человек в Бога уверовал. Ты его не тронь, еще на наше ведомство беду накличем. Все-таки сценаристы – мелкие птахи. Тут нет раздолья для полёта души. Вернемся к продюсерам. Именно они – закваска Останкино. Скрутим башку одному, другие сукины дети вмиг разбегутся.
Компромат № 35
Под мухой
В сороковой свой год рождения телевизионный продюсер Марк Лебедев вдруг с ужасом осознал – он смертен!
Эта мысль огрела по голове дубиной.
Семь ночей подряд не спал. Всё думал.
Половина жизни прожита. Самая лакомая часть! Остался жалкий огрызок – старость, болезни, маразм. А затем безумный прыжок в могилу. И это уже навсегда, бесповоротно.
Нет, на это Марк не давал своего согласия!
За что его приговорили к смерти?
За какие грехи? За эти жалкие откаты и ворованные передачи?
Смешно же!
На выручку пришел бар на Страстном – «Под мухой».
Водку там подавали в белых фаянсовых чайниках. Закуски почти никакой. Чайничков таких Марк выпивал без счета.
– Ты понимаешь, – исповедовался он какому-то азовскому водолазу, – если человек смертен, то ни в чем, совершенно ни в чем нет смысла. Нет ни лжи, ни правды. Зачем нужно знать истину, допустим, она даже есть, если живешь лишь миг?
– Драматизируешь, отец, – водолаз рывком выпивал стопарь водки. – Мне вот двадцать один. Жизнь долгая-долгая! Столько еще водочки попью! Столько еще баб поимею!
– Так ведь пустое! – испуганно растирал свои щеки Марк. – И у меня было женщин предостаточно. И что? Разве в этой судороге счастье?
– Прощай, батя! – водолаз вставал во весь свой огромный рост. – Пошукаю себе другую компанию. Очень уж ты меня напрягаешь.
И Марк оставался один. Но ненадолго.
К нему подсаживалась милая женщина. Закидывала ногу на ногу в ажурных чулках. Представлялась: