Остановите Землю, я сойду
Шрифт:
— Хорошо, я поговорю с ней, — осипшим голосом сказал я, поправляя на себе футболку. — Скажите ему, что она придет.
— Сейчас же доложу, — искренне обрадовался он и поспешил покинуть нашу обитель. Мы оба тяжело синхронно вздохнули, взялись за руки и направились выполнять неприятную миссию. Я как никогда понимал Хамелеона, драконы влюбляются всего лишь раз и отпускать свою женщину не способны. Легче умереть, чем потерять свою любовь.
Мурсулина долго не соглашалась. Только надавив на неё с помощью печати, удалось заставить её пойти на встречу с Хамелеоном. В камеру она вошла одна, таково было условие Хамелеона. Мы остались стоять за зеркалом, оставаясь молчаливыми наблюдателями трагедии, разыгрывающий в камере.
— Ты звал меня, — усмехнулась она, как обычно с пренебрежением в голосе и сложила руки на груди в замок, отставив ногу в сторону. Хамелеон прошёлся по ней тяжелым взглядом, явно пытаясь запомнить каждую деталь. Он шагнул к ней навстречу, но цепи, прикрепленные к рукам, ногам, поясу и на ошейник к горлу не дали ему приблизиться. Он с минуту поколебался и произнёс мрачным не предвещающим ничего хорошего тоном:
— Выходи за меня замуж.
На лице у Мурсулины промелькнуло удивление и тут же сменилось отвращением. Она скривила губы в презрении и отрицательно помотала головой.
— Ты же понимаешь, что я из кожи вылезу, но постараюсь добраться до тебя, — глаза Хамелеона вспыхнули нехорошим огнём.
— Я надеюсь, что ты сгниёшь в тюрьме, — не испугалась его угроз Мурсулина и размяла шею. Она нервничала и судя по тому, что драконица отступила на полшага к двери, ей очень хотелось покинуть камеру.
— Ты была и будешь моей, — продолжил давить на нее Хамелеон. — Стань моей женой ради своей собственной безопасности.
— Что ты мне сделаешь из тюрьмы? Пошлешь проклятье голубем? — отшила она его и нахально улыбнулась. Он опустил голову, немного помолчал и снова поднял на неё глаза. В них плескалась вселенская тоска.
— Прикоснись ко мне, — попросил он, трогательно разглядывая её. Просьба одновременно вызывала жалость и содержала в себе нотки приказа.
— Я буду сильно скучать по тебе, любовь моя, — продолжил психологическую атаку Хамелеон. Мурсулина нахмурилась и сжала кулачки. Она замерла и, очевидно, растерялась.
— Пожалуйста, — он почти умолял. Почти. Она сделал первый шаг в его сторону. Робкий. Хамелеон не разрывал с ней зрительный контакт, продолжая играть страдальца. Еще шаг, она остановилась и сделала шаг обратно.
— Я тебя больше не увижу, — бил он по больному. Она снова сделал шаг вперед. Никогда бы не подумал, что Мурсулина способна сострадать. Или она боится его?
— Откройте камеру, — потребовала Лера, когда Мурсулина шагнула снова, приближая себя к катастрофе.
— Надо продержать её там до прилёта, осталось полчаса. Корабль находится в гиперпрыжке, вся энергия уходит на это, — не согласился помощник Кижана. — Цепи не выдержат его ярости.
— Сейчас же, — прошипела Лера.
— Открывайте, — грозно потребовал я, с напряжением наблюдая за тем, как Мурсулина неуверенно поднимала руку, чтобы дотронуться ею до Хамелеона. Сам же Хамелеон, казалось, перестал дышать, уверенный в том, что он в очередной раз сломил её. Как только она коснется его, он с легкостью восстановить истинную связь между ними.
Все было как в плохом кино — электронный замок заело, на введенный код он отказывался реагировать. Лера в досаде пару раз пнула дверь. Мурсулина подняла руку и медленно, очень медленно показала Хамелеону средний палец, держа его вверх.
— Я надеюсь ты сдохнешь, — хладнокровно произнесла она.
Хамелеон побледнел. Они минуту молча смотрели друг на друга. Его крик ярости и боли слышали на всём корабле. Он метался в цепях, проклинал её, угрожал, обещал ей жестокую расправу, а она спокойно стояла напротив него и улыбалась своей мерзкой фирменной улыбкой. Той самой улыбкой, какой могла улыбаться только она.
Корабль дрогнул, говоря о том, что мы прибыли на Ираган, дверь камеры открылась.
Глава 26
Лера
— Ты же понимаешь, что нам нельзя высаживаться на Ирагане вместе с военными. Скорее всего, порт контролируется повстанцами. Никто про заговор и слушать не будет.
Ансир накинул на каюту магический купол и собрал всю нашу команду, кроме Мурсулины, чтобы выработать план действий.
— Здраво, — согласился Демогон, впервые отмерев после встречи с Софи. — И какие предложения?
— У нас есть телепортатор. Я знаю одно надёжное место. Там спрячемся на время, а дальше будем действовать по обстоятельствам.
— А Мурсулина? Она ведь наш союзник. Бросим её? Какая польза от неё, если она загремит в тюрьму?
— Поверь мне, Лер, эта стерва сама сможет за себя постоять. И она прекрасно понимает, что к чему. А телепортатор я и ей незаметно подкинул, когда она возвращалась со свидания с Хамелеоном.
— Раз так, тогда я спокойна.
— Неужто ты эту гадину пожалела? — Ансир приподнял одну бровь.
— Ну… что-то я становлюсь чересчур сентиментальной. Гормоны? — лукаво подмигнула ему.
— Точно. Я не подумал.
— А это качество весьма пригодится в нынешних обстоятельствах, — к Демогоше стала возвращаться язвительность. — Я имею в виду способность думать. А то одна из-за
беременности с разжиженным мозгом, а второй… тоже из-за беременности, — хихикнул пушистый. — Кстати, Софи идёт с нами. Она даже варианта другого не рассматривала, — похвастался он.
Ансир поморщился от выпада Демогона в свою сторону.
— Ты та ещё зараза, но сейчас прав, — глянул он на гремлина. — И я забыл об одной немаловажной детали — истинность Леры. Хотел сразу переместиться к союзникам, но нельзя. Сначала необходимо провести обряд бракосочетания.
— Это что, у меня ни платья, ни фаты, ни торта не будет? — решила подколоть Ансира, видя его состояние, сопряжённое с будущим отцовством.
— Любимая, извини, — он обнял меня и прижал к себе, нежно целуя в висок. — Я незавидный муж с кучей проблем и врагов. Ты совсем не такого достойна. Но я постараюсь всё для тебя сделать. Обещаю.