Остановка по требованию. Осторожно, двери закрываются
Шрифт:
Однако, случайно обернувшись, она заметила позади вместительный джип, который следовал за лимузином. Должно быть, охрана Александра Ильича была гораздо более впечатляющей, чем она подумала.
— Чертовски устала. Этот следователь меня жутко утомил. Мне кажется, что он принял меня за помощницу убийцы…
— А это не соответствует действительности?
Кленина усмехнулась:
— И вы туда же… Нет, я простая женщина. К тому же провинциалка…
— Я бы не назвал вас простой, — чуть улыбнулся Александр Ильич.
— Спасибо…
— Потому что я их попросил…
Дима вошел в кафе. Бывшая столовая номер пять не так давно в очередной раз сменила вывеску. Теперь она называлась «Оладьи», и главным блюдом, призванным привлечь клиентов, стали блинчики под шоколадным соусом.
Наибольшим успехом это заведение пользовалось у школьников и студентов, которые облюбовали его по причине демократичности и низких цен. Единственное, что смущало в меню некоторых модниц, — отсутствие низкокалорийной пищи. Тем, кто сидел на диете, заходить в «Оладьи» не рекомендовалось. Блины, всевозможные пирожные и тортики, запиваемые большим количеством кофе и горячего шоколада, в короткий срок приводили фигуры постоянных клиентов в неспортивную форму.
Папуля сидел за дальним столиком, в углу, и спокойно читал газету. Ему было уже шестьдесят три, и тридцать лет он прожил вместе с мамулей. Взрывной и деспотичный характер супруги превратил его почти что в подкаблучника. Почти, но не совсем. Можно сказать, что семейная жизнь выработала у него покладисто-философский взгляд на вещи. Низенький, пухленький, он просто излучал терпение и почти монашескую отрешенность от насущной суеты.
Димочка плюхнулся напротив.
— Здесь занято, — твердо сказал папуля, на мгновение оторвавшись от захватывающего отчета о футбольном матче Россия — Люксембург.
— Папа, это я, — Димон снял темные очки.
Папуля удивился.
— Надо же. — Он с интересом оглядел сына. — Ты похож на какого-то актера… Как же его звали? Не помню. Он играл русского разведчика…
— Лучше скажи, как ты смог уйти из дома? — с нетерпением перебил его сын.
— Очень просто. — Папуля собой гордился. — Я сказал, что пойду побегать перед сном.
— Пойдешь — что?!
— Твоя мать думает, что я решил заняться спортом, — сообщил папа, складывая газету. — Вроде как держу форму!
Димуля в отчаянии схватился за голову. По его мнению, отец и спорт были несовместимы, как соль и сахар. Он бы не удивился, если бы мать заподозрила отца в обмане и решила выяснить, в чем дело.
— Она поверила?
— А как же. — Папуля с интересом приглядывался к официантке. Девушке было лет девятнадцать, и внешне она разительно отличалась от матери Димы. — Она теперь сама по вечерам занимается аэробикой. Пока перед телевизором, по видеокассете с комплексом упражнений от Синди Кроуфорд, но завтра собирается идти в группу шейпинга. И меня с собой тащит. А мне что, я пойду. Там
Димуля окончательно растерялся:
— Как это?
— Твоя мать считает, что спорт хорошо снимает стресс, — пояснил папуля. — К тому же в последний раз твоя девушка взяла над ней верх, а она этого не любит. Любочка решила, что теряет форму. После аэробики у нее запланированы занятия боксом и карате. Она хочет быть хорошо подготовленной к тому моменту, как ты решишь вернуться домой.
Дима представил, как его мать лихим приемом отправляет Геру в окно, и загрустил.
— Что же мне делать, отец?
— Спокойно, сынок, все под контролем, — похлопал его по плечу папуля. — У меня есть план. Мы вступили в дипломатические переговоры!
Кленина сушила волосы феном и не услышала стука в дверь. Выйдя в банном халате из ванной, она с удивлением увидела горничную, расставлявшую вазы с цветами.
Увидев Ирину, девушка улыбнулась:
— Доброе утро, — и с ловкостью фокусника подхватила сразу две плетеные корзинки, битком набитые лилиями. — Даже не знаю, куда это поставить, — пожаловалась она.
Ирина удивилась.
— Откуда это вообще взялось? Похоже, кто-то скупил весь цветочный магазин…
Впрочем, она тут же поняла, кто этот «кто-то» — еще до того, как горничная подала ей карточку.
На обороте Ирина прочла: «Надеюсь увидеть вас сегодня. Мой шофер будет ждать вас в семь около входа в гостиницу».
Кленина улыбнулась. Действительно, вчера она пообещала Александру Ильичу, что поужинает с ним. Чем продиктован его интерес к ней? Только ли мужской симпатией? Или он, как и следователь, подозревает, что она как-то причастна к покушению?
Полночи она не могла уснуть. Усталость и перевозбуждение сделали свое черное дело. Она металась по кровати, то и дело включала свет и смотрела на часы. В ее возрасте бессонная ночь могла нанести большой урон красоте. В двадцать лет недосып лишь слегка бледнит лицо, в тридцать с хвостиком — это катастрофа. А выглядеть ей хотелось как можно лучше.
Но не только растущая симпатия к Гольскому занимала все мысли. Ирина пыталась вспомнить киллершу. Следователей интересовало, могла бы она ее опознать. Кленину тоже очень волновала эта проблема.
Лежа в кровати и прислушиваясь к слабым звукам уличного шума, она представляла себе этот момент: она сидит на скамейке, слышит негромкий голос: «Дамочка, помоги на жизнь», поднимает глаза… Обычная нищенка, ничего особо примечательного. Настолько невзрачная, что ни лица, ни цвета глаз, разумеется, Ирина не запомнила. Бывает же так! Лучше всего ей вспоминалось, как мороженое мешало лезть в сумочку за кошельком, капало на руку…
Может, какие-нибудь особые приметы? Ирина честно старалась припомнить. Глупо чувствуешь себя, зная, что не блеснула наблюдательностью… Но у нее ничего не выходило.