Остановка по требованию. Осторожно, двери закрываются
Шрифт:
Вокруг визжали женщины. Все куда-то бежали. Ирине с перепугу даже послышались милицейские свистки, но потом она поняла, что это просто завыла автомобильная сигнализация.
Трусихой она никогда не была, а потому, преодолев первый шок, бросилась к раненому.
— С вами все в порядке? — спросила Ирина первое, что пришло в голову. Телохранитель был абсолютно прав, ответив на это нецензурной бранью.
— Нет, черт возьми. — Он взял себя в руки и постарался закончить фразу культурно. — Мне нужен врач!
Кленина внезапно успокоилась. Ситуация, что и говорить, чрезвычайная, но стреляли-то не в нее, так зачем
— Я сейчас вызову «скорую». — Она полезла в карман за телефоном, но откуда-то уже бежали милиционеры, мелькали халаты врачей, чьи-то руки ее отпихивали, а официальный голос произносил:
— Набежали тут, бездельники, не пропихнешься! Серега, так твою растак, убери зевак!
— А со свидетелями что делать? — недовольно прогундел Серега.
— Свидетелям — остаться! — отрезал милиционер и ткнул пальцем в Ирину: — Проверь-ка у нее документики…
Кленина пожала плечами. Пожалуй, поход в «Детский мир» придется отложить. Здесь она вляпалась капитально. Дача свидетельских показаний — дело, конечно, важное. Жаль только, времени занимает много.
Димочка, немного нервничая, примерял перед зеркалом темные очки. У него их было несколько. Одни — черные, похожие на очки гонщиков, закрывали пол-лица и очень хорошо маскировали, но не пропускали света, и идти в них приходилось на ощупь. Вторая пара — голубенькие круглые линзы «кота Базилио», и третья — новомодные светло-серые стекла без оправы. Все это богатство Димочка практически не носил, используя лишь время от времени. И то сказать, суровый российский климат не давал шанса эстетам разгуляться. Какие уж тут солнцезащитные очки, когда шесть месяцев в году зима?
Но сейчас наконец очки дождались своего звездного часа. Димочка пытался так изменить свою внешность, чтобы его не узнала даже родная мать. А вернее, чтобы именно родная мать-то его и не узнала.
После того как он представил ей любимую девушку и Гера неосмотрительно поведала его родителям об их матримониальных планах, мамуля впала в такую ярость, что Димочке пришлось совершить ложную попытку самоубийства. Выпрыгнув с балкона, он уехал в больницу, а там удачно изобразил полную потерю памяти. И мать, и Гера были единодушны: Димочка должен выбрать, с которой из двух женщин он останется. Для нервного молодого человека выбор сложный, если не сказать, невозможный. Долго бы ему пришлось притворяться больным, если бы его матерая начальница не раскусила хитрость своего секретаря и не увезла его из больницы.
Теперь Димуля жил в съемной квартире, которую для него нашла Кленина, и пока достаточно успешно скрывался от матери и любовницы. Он понимал, что долго это не продлится: обе знали, где он работает, и в любой момент могли заявиться в «Контакт». А кроме того, нервы у Димы совсем сдали. Он больше не мог жить в таком напряжении. Сами подумайте, из квартиры приходилось выходить в шесть утра, чтобы явиться на работу как можно раньше. Позавчера он замешкался и, уже подходя к офису, застал на улице Геру — та как раз выбиралась из «Жигулей». Димочка дождался, пока она зайдет внутрь и узнает, что его на работе нет, и только после этого пробрался на рабочее место по пожарной лестнице. Покидал службу он теперь, лишь переодевшись в женское платье. Благодаря этому вчера удалось избежать встречи с мамулей, которая сидела на скамейке напротив
Дима никак не мог решиться. С одной стороны, он был привязан к мамуле и понимал, что никуда от нее не денется. В конце концов, женщин много, а мать одна. Но если он сейчас пойдет у нее на поводу, то окажется привязанным к ее юбке на всю жизнь. Раз даже Гере не под силу сломить ее сопротивление амурным делам сына, то это не под силу никому из девушек.
С другой стороны, выбрать Геру — и этим оскорбить мать… И потом, кто дал Гере право так им распоряжаться? Почему обе женщины думают, что он игрушка в их руках?!
Димочка решил тянуть время, а если судьба коварно столкнет его с матерью или любовницей, изображать самостоятельного мужчину, который сам распоряжается собственной жизнью. Сам делает карьеру, сам стирает себе рубашки, сам готовит омлет… Хотя лучше бы всем этим занимался кто-то другой…
Сейчас он шел на встречу с папулей. В данный момент это был единственный человек, который в полной мере мог понять Диму. Прожив столько лет с мамулей, папа научился стоическому смирению и с покорностью принимал жизнь такой, какой ее делала супруга. Димочка надеялся, что отец поможет ему выпутаться из неприятного положения. Он хотел помириться с матерью. Но сделать это так, чтобы мать почувствовала свою вину. И хотя бы немного, хотя бы слегка отпустила поводок, на котором с детства пасся ее сын.
Он натянул клетчатый пиджак, голубые джинсы и стал похож на сбежавшего из цирка клоуна. Волосы пришлось разлохматить, а от галстука вообще отказаться. Жутко страдая от своего «неэлегантного» вида, он выбрал черные очки и, слегка пошатываясь и хватаясь за стенку, вышел из квартиры. Черт с ним, со зрением, конспирация дороже. Пусть ничего не видно, зато и узнать его в этом наряде невозможно. Через три квартала, на углу, в кафе-столовой, его ждал папуля. Димочка от души надеялся, что тот не приведет за собой «хвост».
Ирина утомленно сбросила туфли и вытянула ноги. Юбка поехала вверх, открывая посторонним взорам несколько больше, чем положено правилами хорошего тона. Трое мужчин в комнате с интересом уставились на нее. А младший из них — тот самый Сергей — буквально прилип к ней глазами. Кленина злорадно усмехнулась.
— Если вы рассчитываете на стриптиз в духе Шэрон Стоун в «Основном инстинкте», то будете разочарованы, — сообщила она представителям властей. — В отличие от нее, я ношу нижнее белье…
Сергей густо покраснел и сердито отвел взгляд.
— Значит, вы утверждаете, что эта женщина знала заранее, что потерпевший приедет в магазин? — строго спросил у нее следователь.
Ирина зевнула, не слишком стараясь скрыть усталость.
— Послушайте, я вам это говорила уже раз сто. Сколько можно? И вообще, я хочу в гостиницу. Свой гражданский долг я исполнила, показания дала, портрет преступницы нарисовала… Чего вам еще надо?
Следователь, несмотря на довольно юный возраст (Ирина дала бы ему не больше двадцати трех — двадцати пяти лет), вел себя жестко и местами нагловато.