Останься со мной
Шрифт:
Я бросаю кривой взгляд на брата и отворачиваюсь.
– Кто-то не в духе?
– Не в духе.
– Проблемы с Эльвирой.
– Нет.
С ней никогда не бывает проблем. Она идеальная. Всегда, во всем. Лучшая из женщин. Только кто-нибудь может объяснить, почему она меня так бесит в последние дни? Мне домой идти не хочется, потому что она там. Смотреть на нее не хочется. Разговаривать не хочется. Меня не покидает ощущение, будто я все это время притворялся, а теперь устал от маскарада и хочу просто тишины. Эта мысль угнетает.
Я не хочу думать,
– Расскажешь?
– Нет.
Артур поднимает руки в пораженческом жесте.
– Я сделал все, что мог.
– Вот и иди отсюда, – беззлобно огрызаюсь и выхожу из лифта, – до вечера.
Мне не хочется никуда идти. Но я, конечно же, иду. Потому что надо. Потому что работа. Потому что должен. У меня все отлично. Я на вершине, рядом со мной женщина, которая выглядит на миллион. Все, так как я хочу.
Только радости нет. И ощущения того, что живу, тоже.
На приеме все те же лица, как и прежде. Те же разговоры. Тот же изысканный фуршет. Дамы в бриллиантах, мужчины в дорогих часах. Мой круг.
Чувствую себя ленивой акулой, которая неспешно блуждает между привычных затонувших кораблей.
А потом появляется Верхов с молодой девицей. Она высокая и стройная как лань. В ярко-красном коротком платье, которое обтягивает тугую круглую задницу. Ноги от ушей. Улыбка во весь рот и глаза сияют таким неподдельным интересом, что невольно притягивает к себе внимание. Я слежу за ней взглядом, наблюдаю как она неловко перетаптывается с ноги на ногу, когда Верхов ненадолго оставляет ее одну. Как пытается найти общий язык с другими дамами, но у нее не выходит, и тогда она просто машет рукой, отходит в сторону и украдкой таскает оливки. А когда Верхов возвращается, она так искренне радуется, что у меня колет где-то в области копчика.
Нет. Я не запал на чужую незнакомую телку. Я вспоминаю свою. Ту из прошлого. Которую я не взял на такой вот прием, потому что было стыдно.
Верхову не стыдно. Он обнимает ее за талию, притягивает к себе и что-то тихо говорит на ухо, после чего девица начинает смеяться. Так громко и заразительно, что на нее оборачиваются остальные.
– Простите, – смущенно прикрывает рот ладошкой, пытаясь сдержать смех, но не выдерживает и снова прыскает, а ее кавалер как ни в чем не бывало стоит рядом и тоже улыбается, даже не думая делать ей замечание или одергивать. Наоборот, он выглядит таким счастливым и гордым, что хочется от души вмазать ему по морде.
Он беспечно отбривает всех доброжелателей и поборников морали, которые, конечно, не могли не обратить внимание на то, что девочка явно не из нашего круга.
– Я ее сюда привел для того, чтобы она меня радовала, а не вас, – отмахивается он от очередного доброго совета, – так что завидуйте молча.
Не знаю, как остальные, а я действительно завидую. И вдобавок чувствую себя слабаком, потому что никогда не делал ничего чисто чтобы порадовать самого себя. Вечно какие-то рамки, правила, требования. К себе, к окружающим,
Так, наверное, правильно. Но я меня снова душит ощущение, что я теряю что-то по-настоящему важное в этой жизни.
И это идиотское ощущение не отпускает меня до конца вечера. Меня раздражают практически все присутствующие, кроме «своих». Хотя и свои раздражают. Потому что не могут просто заткнуться и оставить меня в покое.
– О, Дем опять заморозился, – бодро произносит Швецов.
– Отвали, – огрызаюсь, не разжимая зубов.
– Он злой сегодня, – тут же подхватывает брат.
– Он всегда злой, – как бы невзначай роняет жена Влада и тут же отводит взгляд. Дескать, а я что, я ничего. Стерва! Никогда за языком не следит.
– Сегодня особенно злой.
– И что случилось? Кто обидел бедолагу?
На горизонте появляется еще одна стерва. Слишком умная, слишком наблюдательная и слишком зубастая, чтобы ее можно было заткнуть одним взглядом. Потому что смотреть она тоже умеет. Не моргая, по-змеиному, с холодным вызовом и убийственным равнодушием. Так что у всех мужиков в радиусе пяти метров боязливо поджимаются бубенцы.
– Варвара Григорьевна, – Влад усмехается, – я бы на вашем месте близко к нему не подходил. Он не в себе. Кусается и плюется ядом.
Мартыновой, конечно, пофиг. Она только брови насмешливо поднимает:
– А так всегда бывает, когда не можешь получить то, чего хочется. Или кого…
Вот так с разбегу и по шарам. Будто точно знает, куда надо бить. В этом вся Варька. Хотел бы я знать, кто ее этому научил.
Все как по команде поворачиваются в сторону Эльвиры, которая неподалеку беседует с парочкой почтенных дам. Она чувствует наши взгляды и оборачивается. Едва заметно машет нам рукой.
– И я говорю не про эту сахарную карамельку, – с хладнокровной улыбкой Варвара салютует ей минералкой, потом оборачивается ко мне, – Совет нужен?
– Нет!
– Как скажешь, – учтиво склоняет голову, но в глазах насмешка.
Уволю к чертовой бабушке. Хотя увольнением ее не напугаешь. Ее, походу, вообще ничем не напугаешь.
Как ни странно, но от дальнейших бестактных расспросов меня спасает именно Эльвира. Она подходит к нам и все тут же затыкаются. После Варькиных слов всем становится неудобно. Артур и Влад, как-то синхронно начинают дергать галстуки. Молчаливая Вероника молчит еще сильнее. Ярослава снова включает режим: а я тут вообще ни при чем.
– Как дела? О чем говорите? – Элька не чувствует напряжения. Или делает вид, что не чувствует.
– Обсуждаем, как важно подобрать обувь по фасону и по размеру, – Варька небрежно ведет плечами, – иногда смотришь: туфли красивые, а костюмчику-то и не идут, да и натирают нещадно.
– Ну…хорошая тема, – Эльвира немного удивлена, но подстраивается, – если обувь не подходит, то весь день насмарку может пойти.
– Вот и я о том же, – Варвара расплывается в улыбке, бросает на меня цепкий, холодный взгляд, потом кивает остальным, – сейчас, прошу меня извинить. Дела.