Остатки
Шрифт:
– Брошу, – тоже продолжал стоять на своем Кира, старательно создавая видимость того, что проверяет, все ли в порядке со светоциклом. Но как же интриговал этот разговор, который сулил обоим один из итогов – плохой или же хороший.
– Нулевое решение(1), – самоуверенно хмыкнул Нико, сложив руки на груди.
– А ты червонный валет(2), – так же самоуверенно заявил парень.
– То есть, метафорами поперекидываемся? – спросил он, чуть склонив голову.
– У меня есть идея получше.
– Какая? – ожидая приятного исхода, для интереса поинтересовался король.
– Иди развлекайся, – облив свинцом уверенность,
Нико подошел и резким движением отвесил звонкий удар по лицу, после сразу крепко поцеловав его, больно кусая, стараясь прочувствовать, согреть душу и тело.
– Неприятно, принцесса? Другого ответа хотел? – с издевкой спросил Кира.
– А тебе?
– Но ты уже мой. Все в точности так, как я говорил, – облегченно сообщил он, наблюдая, как по лицу напарника стекают капли дождевой воды, поспешно смачивая каждый участок тела. У обоих уже помокла одежда, неприятным холодом прилипая к телу. Грело только то, что они в поцелуе прижались друг к другу.
– С чего ты взял? – посмотрел на него глазами, подернутыми пеленой, напоминающими ту, которая ложится в алкогольном состоянии.
– Тогда бы ты не пришел сюда и не стал с щенячьими глазками спрашивать меня, останусь ли я.
– Пф, больно надо.
– Видимо, надо, – повел плечами напарник, ловким движением подхватывая парня и, посадив его на мотоцикл, встал между его ногами. Посомневавшись немного, думал, стоит ли стоять под столь сильным ливнем, и тем самым оторваться от этого неестественно сексуального тела и стервозного взгляда, или продолжить прямо здесь, где каждый мог их увидеть.
– Не думай, а делай. А продолжим в комнате, – словно прочитав его мысли, решил Нико.
– А твой бал?
– Я там уже не нужен.
– Сэм тебя живьем съе… – король неожиданно закрыл ему рот рукой.
– Молчи, а то вместо секса будем драться.
– Все равно ты окажешься подо мной. Знаешь, почему ты никогда не оставишь меня?
– И почему бы это? – склонил голову Нико, уже мысленно примеряясь к наступающей ночи, сулящей отличное провождение.
– Потому что мы два мозгоеба. Тебе, как и мне, не нужны тупые и спокойные отношения – скучно. Обязательно должна быть нервотрепка. Так что, сколько бы раз ты не уходил от меня, все равно вернешься. Когда в сотый раз уйдешь от меня, можешь иметь, кого хочешь. Вот только потом схлопочешь.
– Как грозно, – свернул губы трубочкой, за что был тут же укушен – Все, закончили? А теперь, раз уж ты отнял время, пошли сразу в комнату. Не хватало заболеть.
Дорожка из разбросанных мокрых вещей, которые можно было смело отжимать, чтобы наполнить целое ведро водой, вела прямо к огромной трехспальной высокой кровати, обособленной от всей комнаты полупрозрачными, развивающимися от дуновений ветерка, шторами.
– Ты все веселье пропустишь, – последний раз предупредил Кира.
– Ахах, думаешь, мне там веселее, чем здесь? Нет уж, программка сейчас куда более волнующая, чем внизу.
Кира улыбнулся: ему было приятно слышать этот тихий голос, чуть прерывающийся от предстоящего «веселья», приятно ощущать, как он неотрывно наблюдает за каждым его движением, как кошка – настороженный, готовая выпустить коготки, а пока принимающая ласки и нежности.
Нико не дал Кире сделать ровным счетом ничего. Он перевернулся и, грациозно изогнув спину, опустился вниз.
Перебирая
Все же Нико еще пришлось спуститься вниз. Приведя себя в порядок, он, хоть внешне и сохранял спокойствие, не мог не скрыть безумно довольной ухмылки.
– И где ты был? Наверное, с Кирой? – посмел себе предположить Сэм с ядовито-болезненной улыбкой, которая выглядела как обычная беззлобная насмешка, если справить ее остатками нежности.
– С Кирой, – согласно кивнул парень назло. Он прочувствовал настроение короля и не собирался строить из себя беззащитную дурочку. Только не сейчас.
– А обязанности свои не забыл?
– Я все успею и не забыл. Не нужно напоминать о них.
– Дело твое.
– Именно. Но спасибо за напоминание.
Сэм искренне старался подавить желание сорваться. Но когда Нико повернулся, чтобы отойти к послам и обсудить некоторые экономические вопросы, схватил его за локоть и когда тот остановился, с недоумением смотря на парня, подошел и, раздавливая взглядом, спросил как можно спокойнее:
– А ты не боишься играть со мной настолько опрометчиво?
– Боже, Сэм, твои чувства тебя и погубят, – наполовину серьезно и насмешливо сказал Нико.
Парень мигом ослабил хватку до почти неощутимой. Наемник легко высвободился и, бросив последний сострадательный взгляд, направился по намеченному маршруту.
Больше всего Сэм боялся этого взгляда: снисходительного, словно богач смотрит на нищего, или здоровый на безнадежно больного. И это ранило его гордость. Чтобы у кого-то хватило смелости и наглости обратить подобный взгляд к нему, королю, было равносильно суициду. А в данном случае, грозило войной между ним и парнем. А он сомневался, что Нико в состоянии потянуть свою часть каната. Появилось странное желание, почти незаметное – раздавить его, прижать так, чтобы он сам приполз к нему с извинениями. Скрытая ненависть, желание властвовать, подчинить к себе эту самоуверенную и самодостаточную кошку. Сломать ему душу, чтобы подчинить себе. Душу, а по необходимости и кости. Сломать его тело. Оставить на нем незаживающие шрамы. Почти незаметное желание, но уже достаточно четкое вырисованное в своем мизере.
А Нико спокойной уходил, не понимая, к кому повернулся спиной. Стал слишком уверенным от того, что привык к особому отношению к своей персоне со стороны Сэма. Как предрассудительно.
Нико смог успешно заключить несколько сделок, познакомиться с семьями-основателями, советниками и многими другими людьми, которые могли внести немалую лепту в историю его правления.
Сэм смотрел на него, не отрывал взгляда. Тяжелый, истязающий взгляд. Кто-либо боялся подойти к нему сейчас. Все, кто хоть как-то знал Сэма, прекрасно помнили о том, что, не смотря на то, что правитель он великолепный, имеет черту скрытого вулкана: мог взорваться в любой момент. И многие знали: сейчас он решает чью-то судьбу. Но мало кто замечал отчаяние и боль в его потемневших глазах и страстное желание быть счастливым.