Остаться человеком (сборник)
Шрифт:
РАЗВЕДЧИК: Иду. Смотрите что творится. Все «трубы» встают на дыбы. Гигантские столбы. Машут ветвями. Прощаются со мной или… проклинают за вторжение? Полное впечатление, что они… разумны.
КАПИТАН: Своеобразная форма жизни? Пожалуй, ты прав. Мало того, сейчас у них период любви.
РАЗВЕДЧИК: Ну, это уж слишком…
КАПИТАН: Да нет. Как у всех живых существ во Вселенной. Зеленые «трубы» могут быть, например, самцами, а фиолетовые – самками. Долгое время они растут навстречу друг другу. Потом – встреча. Любовные ласки…
РАЗВЕДЧИК: А мы их – огнем. Мы вмешались в их любовь. И они возмущены. Они поднялись на… Мы – злодеи. Нет, хуже… Нам нет оправ…
КАПИТАН: Что замолчал? Отвечай. Ты поднимаешься? Какая высота? Что случилось? Изображение модуля исчезло… Что с тобой? Где ты? Будь оно все проклято! Безумное вторжение! Вся эта затея – безумие! Они отомстили… Где ты?
На этом запись переговоров обрывалась. Индивидуальный посадочный модуль на борт «Стрелы» не вернулся. Причина его исчезновения осталась для экипажа межзвездной экспедиции невыясненной.
Страсти Земные
Я – самоубийца
Солнечный лучик согрел мои веки, и я открыл глаза. Улыбнулся блаженно. Какое чудесное утро! Так легко и радостно было только в детстве. Солнечные лучики, пробиваясь сквозь ветки деревьев, влетали в окно и, сверкая, скользили по полированным плоскостям мебели. Когда ветки шевелились от ветра, лучики прыгали с места на место, как живые.
– Солнечные зайчики, – улыбнулся я и встал. Дальше – рутина. Побрился, умылся. Надел рубашку и джинсы. Сделал лёгкую зарядку. Электронная печь по моему заказу изготовила яичницу с ветчиной и кофе, запах которого долго держался в доме. Киберы убрали постель, подмели полы, сделали влажную уборку.
После завтрака я прошел в кабинет и выглянул в окно. Под окном рос клён. Свежая майская зелень листвы приятно радовала глаза. Раскидистая крона нависла над коттеджем, в котором я находился. Чуть подальше, в палисаднике, цвели красные розы, и их приторный запах проникал даже через закрытые окна.
За палисадником местность полого опускалась к бурной горной реке, которая с трёх сторон огибала холм с моим коттеджем на вершине. Противоположный берег был крут и покрыт лесом. Выше за лесом серели конусные вершины предгорий. Сами горы не видны из-за густой синей дымки. Место исключительно тихое, уединённое. Здесь хорошо прийти в себя после суетного бытия и подлечить нервы. Дом отдыха на одну семью.
Я обратил внимание на тишину. Странной она показалась мне. Непривычной. День за окном жил своей нормальной жизнью. Клён шевелил ветвями. Порхали бабочки. Почти невидимая отсюда река тащила по камням своё прозрачное, худое и шумное тело. И было тихо. Закрытые окна не впускали внешние звуки. Я хотел открыть окно, но не смог. Наверное, краской прихватило. А жаль. Мне страстно захотелось глотнуть свежего воздуха, почувствовать его на лице.
У меня появилось ощущение, будто я что-то забыл или не всё знаю о доме, где я нахожусь, о данной местности. Встряхнул головой. Прислушался к своей памяти. Вроде бы всё в порядке. Но отчего вдруг такое ощущение?
В кабинете у самого окна боком к нему стоит письменный стол. На его гладкой поверхности лежит стопка чистой бумаги и подставка в виде деревянной чаши, в которой разместились авторучки, карандаши, фломастеры. Тут же ноутбук с принтером и сканером. И зачем-то – пишущая машинка. А в ящиках стола я нашёл различные канцтовары, бумагу, блокноты. А также диктофон, микрокалькулятор и разную мелочь. Зато нигде не увидел телефона или факса. Нет и мобильника. Жаль, я забыл свой дома.
Одна стена в кабинете представляла собой книжные полки от пола до потолка. Тут были справочники, энциклопедии, антологии. Представлена публицистика и художественная классика. Но зато нет ни газет, ни журналов. Странный подбор! За столом удобное кресло с изменяющейся топологией. Я спросил себя:
– Что я должен делать: работать или отдыхать? Продолжать работу над романом? Составить отчёт? Что со мной? Почему я здесь? Кто подскажет, чем заниматься? Вообще-то я в отпуске. По путёвке Литфонда. Приехал вчера вечером один. Жена должна приехать сегодня. Сейчас восемь двадцать шесть на ручных часах. Других здесь нет.
Неясная тревога зашевелилась во мне. Если я приехал отдыхать, то зачем здесь созданы все условия для писательского труда? Кому надо спровоцировать меня на творческий труд? Заставить вернуться к адской деятельности в момент депрессии? При вручении путёвки мне обещали идеальные условия для отвлечения от творчества. А на деле…
Мне показалось, будто в соседней комнате находится кто-то чужой и опасный. Сейчас он войдёт в кабинет и… Дверь сама по себе открылась, но никто не вошёл. Шевельнулись шторы на окне. Лёгкий ветерок заскочил откуда-то на секунду и тут же угомонился. И кабинет стал казаться одушевлённым. Книги – притаившиеся хищники, приготовившиеся к прыжку. И, если я сделаю неправильный ход, они бросятся на меня и сожрут. Впрочем, всё это мне мерещится из-за депрессии, от которой я и решил выбрать уединённый способ отдыха. Или работы?
Мне захотелось немедленно выйти наружу, прикоснуться к природе, убедиться, что всё это существует на самом деле. Захотелось потрогать пунцовые лепестки роз, лапчатые листья клёна, ровную, словно подстриженную траву. Захотелось почувствовать холод горной воды и тяжесть камня в руках. Много чего мне захотелось в этот момент.
Я пошёл к выходу. Дверь оказалась закрытой. Но почему? Вчера представитель фонда проводил меня сюда и вручил ключи. Кстати, где они? Дом я на ночь не запирал. Кто же запер меня снаружи? Зачем? Я провёл вздрагивающими пальцами по пластиковой обивке двери и замер. За дверью раздался тонкий стеклянный звон, как будто запели колокольчики. И звуки эти были неприятны мне. Почему?
Я вспомнил, что на кухне окно открыто и направился туда. В самом деле, обе створки были распахнуты наружу. Вид из окна был слишком ярким и похожим на театральные декорации. Луг, спускающийся к речке. Отсюда немного видно сверкающую спину речки. За ней зеленел лес. А дальше – скалы, одетые в тёмно-зелёную лесную шубу. А ещё дальше – только каменные вершины, изрезанные морщинами трещин. Небо – чистейшее, словно простиранное и накрахмаленное. Солнце уже высоко. Очень яркое и чуть-чуть нереальное.