Остаться человеком (сборник)
Шрифт:
– Ловушка! – крикнул ей. – Это ловушка! С нами что-то происходит. Со мной, с тобой. С миром. Мы попали в ловушку.
– Прошу тебя: успокойся, – уговаривала она. – Просто у тебя не в порядке нервы. Нельзя так волноваться.
Она взяла мою левую руку, и я почувствовал неожиданную железную хватку её пальцев. Но она никогда не обладала такой силой. Мне ли этого не знать. Я вырвался. Она хотела догнать меня, но запнулась о разбросанные на полу книги, не удержалась и упала, ударившись головой об угол стола. До меня стала доходить вся нелепость и трагичность сцены.
– Робот! – дико закричал я и попытался выскочить на улицу. Но дверь не выпустила меня. Тогда я нашёл какую-то железку и запустил её в окно. Железка пробила защитный экран, и я мгновенно последовал за ней апробированным приёмом. Позади знакомо зазвенело, но я уже бежал через розарий. Кубарем скатился по лугу к реке. Она была так же прозрачна и худа, как утром. Не останавливаясь, с разбега побежал по камням переката. И опередил её. Река бесилась уже за моей спиной, но достала меня холодным душем.
Эта победа меня вдохновила. Я стал карабкаться по крутому склону, заросшему частым молодым ельничком. Скоро начался настоящий хвойный лес. Стало сумрачно. Запахло прелой хвоей. День поворачивал на вечер.
Куда я стремился? Почему я не стал искать дорогу, по которой мы с представителем приехали сюда? Почему сразу рванулся на тот берег, где нет никаких дорог? Инстинктивно я чувствовал, что путь мой лежит через лес и горы. Там по шоссе едут машины. Там город. Там цивилизация. Там люди. Просто я был сейчас одержим идеей побега.
Идти было трудно. Зачастую приходилось карабкаться, хватаясь исцарапанными руками за еловые ветки. Чем выше я поднимался, тем лес становился более дремучим и тёмным. Начался дождь. На миг ослепила молния, и гром заложил уши. Лес был враждебен мне, я понимал это. И тоже не хотел пропускать меня. Но я понимал, что ни за что не отступлю. Дождь превратился в ливень. Я сразу вымок и стал мёрзнуть. Налетел сильный ветер. Под деревьями он ощущался сравнительно слабо. Зато наверху верхушки столетних елей раскачивались во все стороны с необыкновенной лёгкостью. Земля стала скользкой. Я часто падал в грязь или в набухшие влагой травы. Стал уставать. Но упрямо двигался. Как во сне. Цель подчинила меня целиком. Молнии рвались снарядами и пронзительно яркие стрелы падали совсем близко от меня.
Вот рядом вспыхнуло оранжевым огнём поражённое дерево. Огонь выхватил из сумерек искажённые силуэты деревьев. Они шевелились, как грозные великаны, готовые броситься на меня в любую минуту. Они ждали, когда я обессиленный упаду и не смогу оказать сопротивление.
Не знаю, сколько я поднимался по склону, ослеплённый молниями и вымокший до нитки. Вот, наконец, лес отступил, и я очутился в узком ущелье между двумя высокими скалами, почти нависшими над ущельями. Ещё одна победа! Но она уже не радовала меня. Было не до того. Усталость гирями повисла на ногах. Хотелось
Но я всё шёл и шёл, еле волоча ноги. Миновал небольшую полянку, густо заросшую высокими острыми травами. Ступил на каменистую поверхность, усеянную щебёнкой с острыми рёбрами. Идти стало невозможно.
Стало быстро темнеть. Я выбивался из последних сил. Мне казалось, что стоит только остановиться и станет ясной бессмысленность моей затеи с побегом. Но если преодолею этот перевал… Но мысли обрывались.
Вот я уже ступил под скалы, где было совершенно темно. Вытянул руки вперёд. Почему я не решился на отдых? Можно было передохнуть на той зелёной полянке до утра, а когда взойдёт солнце, снова продолжить путь к свободе. Но мной овладело безумие, и я продолжал идти. Остановка означала для меня смерть.
Руки наткнулись на невидимую преграду, на что-то гладкое и вертикальное. Осторожно ощупал препятствие. Это была гладкая стеклянная стена. Я обследовал её по всей ширине от одной скалы до другой. Метров двадцать. Прохода вперёд не было. Всё! Я дошёл до края ойкумены. Ловушка оказалась сильнее меня.
В отчаянии я уселся на осыпь возле скалы и зарыдал. Рвал на себе волосы и бился лбом об стену. Совершенно обессиленный растянулся на камнях, сознание покинуло меня. Но вот я очнулся. Ночь ещё плыла над горами и за невидимой преградой. Скалы источали мертвящий холод.
И тут… Где-то далеко за стеной появилось изображение человеческого лица. Оно приближалось и увеличивалось, пока не заняло весь проём между скалами. Я различал малейшие неровности на его коже. Мистическое, ирреальное зрелище. Лицо с интересом смотрело на меня, а я тупо уставился на его серые выпуклые глаза и чувствовал нервную дрожь по всему телу.
И вдруг я испугался по-настоящему. Я узнал это лицо. Это невероятно, но это было моё собственное лицо. Сердце остановилось. Дыхание прервалось. Лицо пошевелило губами и сказало моим голосом, громом, пронёсшимся над долиной:
– Удивительно. Я не ожидал, что ты можешь принять физический облик, зрительный образ. Ты так и не стал дописывать роман? А я так надеялся.
– Кто ты? – задал я глупый вопрос, хотя уже знал ВСЁ. Мой голос прозвучал для него комариным писком, но ОН услышал меня.
– Ты разве не понял? Ты – моя электронная копия. По программе ты должен был продолжать мою работу. Я создал для этого все условия. Я перенёс в компьютерный мозг почти всего себя, кроме…
Я слушал его так, как слушают бога. А он замешкался на секунду и продолжал:
– Кроме моих инстинктов и некоторых черт характера. Они оказали на тебя непредвиденный мною эффект. С самого начала ты пытался преодолеть мою программу и покинуть долину.
– Но это жестоко! – крикнул я.
– Интересно! – удивился ОН. – Почему?
– Я понял. Я только изображение на экране. Я не существую реально. Я – твоя прихоть, причуда, эксперимент. Ты – Пигмалион. Так продолжи своё деяние: перенеси меня в объективную реальность. Я не должен зависеть от твоих безрассудных фантазий.