Оставь меня
Шрифт:
– Анютка, выслушай, - резко приближается ко мне и хватает за локоть.
– Никогда, – отталкиваю его, - слышишь меня? Никогда в жизни больше не прикасайся ко мне, - с ненавистью смотрю в глаза. От моего тяжелого взгляда и искр презрения Миша будто отшатывается… до него словно доходит, я не шучу. Это точка.
Глава 22. Михаил. Встреча
В кабинете с Анной душно, от волнения я не могу дышать, в голове постоянно бьет импульс – придурок! Что ты натворил…
Жена совсем близко, но вместе с тем, она настолько чужая и далекая, что становится страшно. Никогда прежде
– Умоляю, дай мне шанс, Аня! Богом прошу, обдумай все, не лишай наших детей отца и семьи. Это все очень неправильно, не поддавайся эмоциям!
– пытаюсь ее обнять, но на лице лишь презрение и холод.
Что же я наделал?
Как мог так бездумно себя вести, выбрать похоть, забить на бизнес, детей, жену.
Чего ради?
Ненависть - это все, что я испытываю к легкодоступной девке. Скулит теперь о своей любви, только мне это не нужно. Кроме Ани я никого и ничего не хочу. Готов отказаться от Оли, поклясться в верности и до конца дней закрыть для себя вопрос с изменами. Только бы супруга выслушала меня и дала надежду на примирение.
– Анют, сжалься, каждый человек способен совершить в жизни проступок, - говорю осторожно, обдумывая, что же она видела о нас с Олей и чего нет. Не хочется взболтнуть лишнего и закопать себя еще глубже.
- Хватит унижаться, - произносит брезгливо.
– Я уже сказала - разговор окончен. Пожалеть тебя? Мне смешно, Михаил, а заодно противно от такой наглости. Те руки, которые ласкали твое тело, тот рот, который обслуживал твои желания, пусть и жалеют. Или с проблемами ты не пригодился своей единственной?
– вижу ненависть в ее глазах — это убивает. Больно видеть Аню такой.
– Все эти слова — любимая, ненаглядная, родная, ЕДИНСТВЕННАЯ ... это даже хуже того, что ты в ней побывал физически, - вижу, как трясутся ее руки.
- Пожалуйста, умоляю, выслушай, - пытаюсь до нее достучаться и объяснить свои мотивы.
– Пошел вон из моего кабинета. Считаю до трех или вызову охрану.
– Аня, я не прошу принимать мои проблемы с бизнесом, к черту это все, сейчас для меня работа на десятом месте, я создам кучу новых проектов и снова подниму их, и ты, и я, знаем об этом. Эти вопросы меня волнуют меньше всего. Нет ничего важнее того, что между нами, я не переживу развод, не смогу тебя потерять, - опускаюсь перед женой на колени. – Прошу, дай мне шанс.
– Миша, не устраивай цирк, мне не нужны твои преклонения, слезы или подвиги. Семьи больше нет и не будет. Шанса тоже. Жаль, что ты не услышал меня много лет назад и не понял, измена — это не то, что я готова прощать, даже безумно любя человека.
– Аня, ну что поделать, если уже все случилось? Да, я виноват. Черт подери виноват! Но семья — это двое. Семья — это муж и жена, почему ты не желаешь покопаться и в себе тоже? Сколько раз я просил оставить карьеру? Заняться домом, уделить мне время? Сколько? Для тебя самореализация изначально была важнее семейного уюта и тепла. Это ты приходила после работы домой никакая и не желала уделить мне и часа, потому что завтра дедлайн и снова бежать. Поговорить с мужем? Устала! Заняться любовью? Снова утомилась! Не помнишь? А я помню, Аня, тоже многое помню, знаю, что такое быть ненужным, ощущать себя банковским терминалом и пустым местом.
– Миша, но потом я осела
– Правда? Не-е-е-ет, ты пошла в декрет и каждый божий день ныла, как ненавидишь быть дома, как тебя достал быт, как мечтаешь о работе и посиделках с девочками, как желаешь нанять полный дом прислуги и нянь, чтобы снова и опять заняться собой. СОБОЙ! Не мной и детьми, а собой. Тебе муж оказался нужен только тогда, когда потерял к тебе интерес, разве нет?
Аня молчит, ее лицо то краснеет, то становится бледным. Понимаю, что она на грани, но не могу остановиться.
– А интим? Кто у нас уставал настолько, что даже раз в неделю не желал выполнить семейный долг? Постоянные непонятные уговоры и унижения, чтобы получить то, что должно быть в семейной жизни априори. Да, Анечка, это в твоей реальности я был всегда, всю жизнь тем, кто услужливо подает пальто и оплачивает счета, улыбается и дарит букеты, покупает шубки, квартиры и дачи, а что ты? ЧТО ТЫ? Кроме извечного недовольства и претензий? Да я как голодный одичавший мужик кинулся на первую, что не отказала мне в ласке и теплоте, в интиме, в том, что женщина дает мужу дома без напоминаний. Не только моя вина в этой измене, в тебе она тоже. ТОЖЕ!
– Все так плохо, Миша, а кто же тебя держал? Я не понимаю. Оказывается, всегда и все было плохо. А к психологу ты собрался сейчас, когда навалил кучу в нашу семью. Интересно, - произносит Аня и садится в кресло руководителя.
– Нет, не все плохо. И стало хорошо именно тогда, когда я завел любовницу и перестал тебя дергать, не заметила? Ты резко похудела, занялась собой, перестала меня критиковать. Ощутив прохладу к своей персоне, даже в интиме стала проявлять инициативу. Для тебя банкомат Миша стал наконец-то мужем, по которому ты, о Боги, скучать научилась. Я миллион раз не прав, я понимаю, что я скот, но я раскаиваюсь. Я не хочу терять семью, это слишком глупо из-за каких-то гулянок разрушать брак и оставлять детей без отца, - тяжело дышу, сердце, ощущение, готово остановиться.
– Поздно, - смотрит безразличными глазами. – Все эти вещи ты должен был говорить раньше. Предъявлять мне, упрекать, обсуждать, пытаться что-то изменить. Раньше. Сейчас поздно. Миша, я не прощу тебе предательства, не прощу грязи, в которую ты меня окунул.
– Аня, все можно исправить, - поднимаюсь с колен. – Прошу, давай попробуем, я сделаю все, чтобы ты забыла об этом кошмаре, - снова пытаюсь приблизиться к жене.
– Отойди, - практически рявкает супруга, - я сказала не приближайся ко мне.
– Исправить? – открывает сумку и кидает на стол папку, - ты считаешь вот ЭТО можно исправить? Ты хоть представляешь, что я пережила, когда увидела твои переписки и фото с путаной? Да я бы собственными руками тебя задушила, не будь у меня детей, - с ненавистью шипит. – Я ненавижу тебя Миша, ненавижу так, как никого и никогда. Ты мне противен. Такие вещи не исправить и слова, которые ты писал своей любимой и единственной, у меня теперь на коре головного мозга отбиты татуировкой. Ну уж нет, я не стану тратить свою жизнь на попытки забыть это дерьмо. Будет ли мне больно? – смотрит в упор. – Будет. Но я переживу, как переживают смерть любимого человека, осознаю случившееся, переварю и пойду дальше. Я тебе желаю счастья Миша, несмотря на все то, что ты со мной сотворил, но теперь без меня. Попрошу съехать с моей квартиры и покинуть ресторан, больше ты тут не работаешь…