Оставьте тело вне войны
Шрифт:
— Можете быть свободны! — сказал Гудериан.
Он сейчас, в отличие от этого майора, чётко понимал, что это — катастрофа. Войска остались без снабжения. Семьсот пятьдесят автомобилей не найти по всей Германии. Месячный выпуск всех заводов Рейха — тысяча грузовиков. Только через две недели, хоть как-то, тыловики смогут залатать эту брешь, перебросив технику отовсюду. А может и через месяц. Этот несчастный гаубичный дивизион даже не дошёл до фронта. Один из двух артиллерийских дивизионов, которые удалось вытребовать, взамен уничтоженной под Ивацевичами артиллерии. Второй должен подойти через два дня. Чтобы парировать отсутствие пушек, пришлось закопать в землю сорок танков, у которых ещё имеются снаряды. В отсутствии снабжения танковые дивизии не могли наступать, а ударная группа выполнить свою задачу. Зря он отрицательно воспринял доклад абвера о Хранителе, который приказал уничтожить его группировку. Несколько точно
Гейнц Гудериан мрачнел от своих мыслей с каждой минутой. Окончательно его выбил из равновесия доклад начальника штаба, о неудачных действиях танкистов. Танковая рота вошла в лес, там, где скрылось четыре вражеских танка. Через двадцать метров на мине подорвался один танк, потом второй. Вызвали сапёров. Сапёры появились уже к вечеру, начали разминирование. Случайно задели какой-то заряд, установленный на дереве. Двоих убило. Пока вытаскивали их тела, взорвалась противопехотная мина, убило ещё двоих. Пользуясь тем, что стемнело, сапёрный лейтенант категорически отказался вести разминирование до рассвета. Танковая рота осталась пока там и ждёт указаний.
Здесь и дураку было ясно, что вражеские танки из этого района ушли. А лесной массив в шестьдесят километров длиной не прочешешь. Расчёт оставался лишь на завтрашние полёты авиации и пешую разведку, если она сумеет пройти по следам. Но в это Гудериан не очень верил.
Через два дня русская танковая группа нанесла ещё один удар. Был уничтожен артиллерийский дивизион и две колонны автотранспорта общей численностью в пятьдесят две машины. Удар опять был нанесён вечером в пятнадцати километрах от Берёзы. Авиация пробомбила лесную дорогу, по которой могли отходить танки практически уже в сумерках, наугад, не прицельно. Но один танк удалось подбить. Это обнаружилось на следующий день, посланной разведкой. Попавшая рядом бомба крупным осколком разбила ленивец, выведя из строя ходовую часть. Танк, прежде чем покинуть, очистили от всего личного имущества, изъяли все боеприпасы и слили топливо. Сняли пулемёты и замок пушки. Даже аккумулятор и тот забрали. То есть русские, налёт авиации восприняли как случайность, ни куда не торопились и никого не боялись. После этого танковая группа пропала, растворившись в лесах брестской области.
Г Л А В А 45
Восемнадцатое июля в батальоне началось с суеты. Доставили приказ командующего армией. И начали привозить людей на обучение. По отделениям из разных частей. Прибыл взвод охраны из тридцать второго мотострелкового полка. В приказе было указано снабжение курсов осуществлять за счёт дивизии. Старшине пришлось сразу беспокоиться насчёт постановки на довольствие и получении дополнительной кухни. Комбат приказал кухню ему достать в любом случае, поскольку ожидалось пополнение.
Командиром охранного взвода был назначен лейтенант Снегов.
— Первое, что вы должны понимать, товарищ лейтенант, что вам несказанно повезло, — сказал ему подполковник Лысенко на инструктаже. — Эти курсы, которые вам предстоит охранять, при батальоне капитана Михайлова. Это подразделение — гордость нашей дивизии, прогремевшее на всю страну. Сами поди видели, как работают инструктора прибывшие оттуда.
— Это все видели, товарищ подполковник. За двенадцать секунд на ходу остановили, ослепив, тридцать четвёрку.
— Вот и я о том. Это отделение обучалось там чуть больше двух недель. Командир дивизии, посмотрев на то, что они умеют, всем сержантов присвоил. Пока есть возможность, учитесь сами и учите людей. Рогов ещё месяц назад был командиром взвода, теперь — заслуженный человек, старший лейтенант, орденоносец, начальник армейских курсов. И бойцов у него больше половины с медалями ходят. Рогова вы знаете. Вот и обговорите с ним вопрос, чтобы взвод у вас не просто баклуши в охране бил, но и обучался должным образом. Пять человек вам заменили после проверки особистов. Я не скажу, что это плохие красноармейцы, но там у вас сейчас особо надёжные люди. Объясните бойцам, что хорошая боевая подготовка — это возможность выжить в жестоких боях, которые нам ещё предстоят. Все должны стараться, и вы в первую очередь. Обязательно представьтесь капитану Михайлову по прибытии. Я поговорю с комбатом, возможно, удастся ваш взвод через месяц поменять на другой. Чтобы больше людей прошло там через учёбу. Поэтому ориентируйтесь на месяц подготовки. И пусть люди присматриваются, по возможности, чему там учат истребителей танков. В бою всё пригодится. Подчиняетесь старшему лейтенанту Рогову и капитану
— А что, может выйти Хранитель?
— Может, он в ремонтном батальоне часто бывает, но болтать об этом с посторонними запрещено. Рогов вас наверняка проинструктирует. Пока знаете вы один. Мне командир дивизии приказал поставить вас в известность. Так что старайтесь лейтенант.
— Есть, товарищ полковник! Чести полка не уроню!
— Ну вот и славно.
Лейтенант Снегов с взводом выехал сразу после завтрака на двух выделенных ЗИСах и к десяти часам прибыл к новому месту службы. На дороге стоял регулировщик и показывал куда свернуть. Регулировщик, судя по экипировке, был из взвода Рогова. Он проверил документы лейтенанта, забрал список бойцов, заверенный особистом полка, сказав, что им уже сообщили и старший лейтенант Рогов на месте и ждет. Список уйдёт в штаб батальона для постановки на довольствие.
Снегов приказал бойцам спешиться. Построил взвод и доложил, начальнику армейских курсов, как положено. Дали бойцам двадцать минут на перекур, а сами пошли пообщаться. Знали они друг друга давно, оба кончали Тамбовское пехотное училище.
— Вовремя ваш комбат нам пулемётов подкинул. Их в полку теперь так и называют — Михайловские. Через три часа немцы полезли. На нашу роту батальон при шести танках. Танки артиллеристы наши расстреляли, ближайший успел подойти на двести метров, а две их пушки, что они выкатили, истребители сверху прикончили. Так что нам досталась одна пехота. Комбат приказал зигзагообразные траншеи нарыть в две линии. Во вторую линию командир роты пять снайперов посадил на пригорках, и мужикам всё было отлично видно. Во взводе у меня четыре пулемёта, из них два подарочных. В общем, только один раз им удалось до нашей траншеи добежать. Схватились врукопашную. Немцы все злые, небритые и остервенелые. С винтовками. Пулемётчиков, автоматчиков, и тех, кто в фуражках снайпера уже к третьей атаке почти повыбили. Встретили их в траншее, как полагается, мои мужики лопатками половину вырубили. Узко и с винтовкой не больно развернёшься. Я, как патроны в нагане расстрелял, тоже за лопатку схватился. Одного зарубил. В общем, выбили мы их из траншеи, назад, человек двадцать сумело уйти. С батальон перед ротой положили, а может больше. После рукопашной они долго чухались со следующей атакой, двое моих бойцов сползали на поле боя, ещё два пулемёта притащили и патронов. Так, что когда они в следующий раз попёрли, у меня уже шесть пулемётов стреляло. Но потери во взводе большие: шесть человек убитых и восемь раненых. Да и во всём полку, примерно так же: процентов двадцать полегло. Слишком много их шло. Хорошо, что без артиллерии, да и миномёты только мелкие, на пятьдесят миллиметров. Миномётные батареи у них наши лётчики все уничтожили. Сильный враг, и хитрый. Представляешь, Валентин, — обратился к Рогову по имени Снегов. Пятую атаку они решили гранатомётчиками провести. Бегут на окопы, а в метрах ста или ближе падают. Вроде как убиты. Трупов то перед окопами полно, кто его знает, убит он, или так лежит. Откатились они метров на триста назад. А гранатомётчики потихоньку начали ползти к нашим позициям. Нам то, считай, и не видно. Хорошо снайпера с пригорков своих заметили и начали их отстреливать. Кто-то у них видно главный был, заметил это дело и крикнул что-то по-немецки, человек сорок вскакивает и к нам. Успели они десятка два гранат бросить, пока их пулемёты стригли. У меня троих ранило. Одного тяжело.
Лейтенант замолк, переживая за своих убитых и раненых красноармейцев.
— Ладно, спасибо Миша, что рассказал. Пойдём, дел у твоих бойцов сегодня предстоит много. Вот тебе план работ на два дня, — протянул Снегову листок старший лейтенант. — Сейчас определимся, где землянки копать, где палатки ставить. После обеда уже выставим посты, наблюдателей и секреты. Телефонную связь из батальона уже вон в ту землянку протянули, там у тебя, по плану, будет караульное помещение. Рацию связисты после обеда привезут и сделают постоянный пост, там, где ты укажешь. Одного бойца выделишь связисту, пусть учится, как на рации работать, будет дежурство вместе с ним нести. Он всё расскажет и покажет.
— Я понял, товарищ старший лейтенант. Командир полка приказал мне представиться вашему комбату, когда это можно будет сделать?
— Комбат наверняка после обеда приедет посмотреть, как тут дела. Я тебя предупрежу. Тогда и представишься.
После обеда из дивизии привезли почту и газеты. Почту привозили раз в три дня. Количество писем из-за публикации в центральной прессе с каждым разом увеличивалось. Получить письмо на войне от родных — это счастье. В батальоне таких счастливцев было человек тридцать. Многим написали родственники, узнавшие своих сыновей и братьев по фотографиям в газетах. Всех взбудоражил Маэстро, который первым просматривал почту.