Осторожно, дамы отрываются
Шрифт:
– Ну не знаю, – вздохнула Ирочка. – по-моему вариант идеальный. Лучше все равно не отыщешь…
Люба шмыгнула носом и совсем убитая горем отправилась к телевизору. Это что же получается – какую программу не включи, там сплошь одни красавцы, а ей в мужья достанется этот медведь-ревун?
На работу она шла как на гильотину. Вчерашний разговор запал ей в душу, она настолько ясно представила себя женой растреклятого Сивцова, что к мужской раздевалке подходила так, будто они уже подали заявление в загс и деваться ей
По этому случаю Любочка навела такой блеск в раздевалке, что пришедшие на смену мужики даже ахнули:
– Вот это хозяюшка! Даже запах поменялся, точно, мужики?! – и видно еще не забыв последнего случая, добавили: – Нет, определенно надо тебе, Любочка, за нашего Славку замуж собираться. Такая умница пропадает.
– Видно пора, – печально вздохнула Любочка. – Раз уж других нет, придется за вашего Славку…
Славка, то бишь собственно Сивцов, о чем-то увлеченно разговаривал с товарищем и на Любу принципиально никакого внимания не обращал. Но последнее ее заявление его тронуло.
– За кого тебе придется? – выпучил он огромные глазищи. – За какого это Славку тебе придется?! Уж не за меня ли?
– Я б и за другого со всей душой, но мне говорят – за вас самое выгодное, – душевно призналась Любочка.
– Да ты… ты сдурела совсем, да? – испугался Сивцов и беспомощно оглянулся на ржущих товарищей. – Слушайте, ребята, а она медкомиссию проходила? Вот точно вам говорю – у нее в дурдоме блат, по знакомству к нам пихнули! За меня она собралась!
– А что делать… – все больше горевала Люба. – У нас вон в деревне Сидориха и вовсе за инвалида вышла и ничего, живут…
В раздевалке уже стоял сплошной гогот.
– Ты, Слав, с ней поосторожней! Она ведь запросто из тебя инвалида сделает, а потом – ничего, жить будет. У них в деревне Сидориха ведь живет! – хохотал Гришка, который в прошлую смену скакал голышом, а теперь зачем-то переметнулся в их смену. – И ничего ты с ней не сделаешь! Она самого Федора Петровича взашей вытолкала, как только он ей надоел. А тот – вышел и извинился! Га-га-га!
Любочка вдруг сообразила, что в глубоком несчастье наговорила много лишнего. Она сдвинула брови и строго прикрикнула:
– Ну все, хватит. Пошутили и будет. Сейчас к своим станкам опоздаете!
– Ах, так это шу-у-у-утка была? – разочарованно протянули мужики. – А мы уж ду-у-у-мали…
– Ни фига себе шуточки! – кипятился Сивцов. – Меня на позорище выставила и теперь – хватит!
– Неудобно? – скривилась Любочка. – На позорище-то, спрашиваю, неудобно? Паршиво, когда над вами смеются – издеваются, да? А сыну вашему как? Над ним каждый день так. Вот и побудьте в его шкуре! А я в следующий раз еще не то отмочу!
Сивцов подскочил к Любочке, придвинулся к самому лицу и прошипел:
– Вот только попробуй еще раз что-нибудь отмочить, задушу.
– Только тронь, – уж совсем к носу Сивцова придвинулась
Сивцов чуть не сполз по стене. Такой напористой атаки на него никто не совершал.
Ирина все утро в автобусе просидела неспокойно – то и дело вытягивала шею и высматривала среди пассажиров щупленькую Мишкину фигурку. Обидела человека, наговорила лишнего, что мол и сама закрутит все это дело с кафе. А вдруг он поверил? Где она, спрашивается, будет искать тот офис с душкой-начальником, которому для нее, для Ирины никаких денег не жалко?
А если Мишка всерьез обиделся, то все ее планы передвинутся ох как далеко.
Но Мишка и не думал обижаться. Около двенадцати на знакомой остановке раздался его звонкий голос :
– Граждане, пропустите женщину с ребенком! Пропустите, я много места не займу, а вам будет совестно, если не пустите!
Протолкавшись к кондуктору, он сразу же накинулся на Ирину:
– Ну и где тебя носило два дня?! Я весь похудел от злости! Надо уже продукты закупать, а ты, как сквозь землю провалилась!
– Между прочим, у меня был выходной, – с облегчением вздохнула Ирина.
– Только и знаешь, что отдыхать! У нас такое дело!.. Я знаешь, что придумал? Мы с тобой завтра с утра забираем твои деньги и едем покупать киоск! Прикинь, будем торговать там всякой мелочью – ножницами, нитками, плоскогубцами. Таких киосков очень мало, всего два, я считал. И выручка у них! – Мишка мечтательно закатил глаза и чуть так с ними и не остался – удар по спине пришелся как-то неожиданно.
Ирочка метала молнии и была в гневе.
– То есть как это киоск? – шипела она на весь автобус. – А банкет? Ты ж мне говорил – открываем кафе?!
– Ну, я передумал! – взвизгнул Мишка. – Этих кафе сейчас – плюнуть некуда! А мы откроем…
– Нет уж, голубь мой, мы с тобой завтра едем на банкет и потом чинно и степенно просим денег на кафе, ты меня понял?
Парень замялся. По идее, ему и в самом деле завтра проводить этот чертов банкет, но чего-то уверенность его покинула. Да и надоело думать об одном и том же. Сейчас его манил киоск.
– А как ты завтра на банкет? – вдруг нашелся он. – Ты ж работаешь? Или у тебя опять выходной? Вот уж послал бог напарницу! Только отдых подавай!
Ирина успокоила:
– С этим я сама разберусь. А ты, голубь мой, расскажи, как твой офис называется?
Мишка прищурил глаза:
– Еще раз назовешь голубем – улечу! И фиг ты меня где отыщешь! Не посмотрю, что у тебя бабушка померла и денег не меряно!
– А что – Марианна Венедиктовна скончалась? – вдруг «проснулся» за рулем Пабло. – Ее еще не похоронили? А то моей бабусе надо сказать, она так переживать будет, что на поминки не попала…