Осторожно, дамы отрываются
Шрифт:
Люба оглянулась – Сивцова нигде не было видно, а на улице уже становилось по настоящему темно. Искать еще и Сивцова было просто некогда. Люба повернула к «Ласточке».
На входе ей преградила путь кругленькая пожилая женщина:
– Ваш билетик? – грозно сдвинула она брови.
– У меня нет билета, да я и не в кино пришла… – торопливо объясняла Люба. – У нас тут из дома мальчик пропал, маленький такой, ему шесть лет. А дети во дворе сказали, что он на вечерний сеанс пошел.
– Это на нон-стоп что ли? – переспросила
– Так он не один пошел, с большими мальчишками.
– Ну если с мальчишками… – засомневалась женщина и тут же снова встала глыбой: – Вот завтра и найдете! Как я вам его искать буду?!
– Я не могу завтра, пойдемте вместе посмотрим, – начала было Люба, но увидев непроницаемое лицо работницы культуры, добавила: – А то мне придется милицию вызывать. А они так не любят, когда их от дел отвлекают…
Крепость пала. Женщина побрела к залу, ругая родителей мальчишки.
Женька был в зале. Заметив Любу, он кинулся к ней на шею и тихонько прошептал:
– Забери меня отсюда, а?
Люба прижала мальчишку к себе и стала быстро-быстро извиняться перед суровой женщиной:
– Вы уж нас простите… мы вам так благодарны… спасибо, что не отказали…
– Да какое уж спасибо… – ворчала женщина. – Вы как придете сейчас домой, первым делом его ремнем отгуляйте, чтоб до костей пробрало. А то совсем дети развинтились!
– Отгуляем, – обещала Люба, – Вот, как придем домой, так и начнем гулять…
Они вышли из кинотеатра, и Евгений уткнулся Любе в колени.
– Теть Люба… я теперь и вовсе не знаю как быть… Папа… он же меня… а я никак по другому не мог… я в магазин шел, за хлебом… у меня деньги большие были… А мальчики подошли и сказали – пойдем в кино… а я сказал, что не хочу. А они сказали – что ты, не мужик что ли? Ну я и согласился. А они сказали – только ты платишь. А у меня сдача с хлеба осталась, ну я и… А фильм мне и не понравился совсем, там только целуются… А папе я и не успел ничего сказать… А потом когда узнал, что только утром домой… я испугался. Но только что я – не мужик что ли?…
– Вот так, да? – покачала головой Люба. – Ладно, пойдем, твоего папу искать…
Папу найти они не смогли. Да и где его увидишь – такая темень. Тогда Люба заявила просто:
– Пойдем к нам, а оттуда уже позвоним твоему отцу на сотовый. Ты знаешь его номер?
Мальчишка кивнул и вздохнул свободно, всей грудью, потому что уже несколько часов он только и делал, что переживал – как там без него отец, и что ему будет, когда они с ним встретятся рано утром…
Дома, пока Марьванна кормила маленького гостя, Люба уселась за телефон. Ни домашний, ни сотовый Сивцова не отвечал.
Она уже и вовсе не знала, что делать, когда заявился расстроенный Вячеслав Максимович:
– Совсем не знаю, где его искать… – Едва он проговорил,
– Папка!
Сивцов сначала прижал мальчишку к себе, уткнулся носом в его макушку, а потом взглянул на Любу:
– Так вы… вы его у себя держали что ли? Пока я бегал, искал… вы так специально меня поучить хотели, да? – вдруг проговорил он.
– Вы что – больной? – спокойно поинтересовалась Люба. – Как вы могли подумать, чтобы я…
– Вы… вы способны на все… – перебил ее Сивцов и вышел, даже не стал слушать, что там ему говорит Люба.
От обиды Люба даже заплакать хотела, но постеснялась Марьванны.
– Да… – покачала головой пожилая женщина. – Ты, Любочка, не расстраивайся, эти мужчины, они всегда к нам, к женщинам жутко несправедливы. А знаешь почему?
Люба не знала, и честно говоря, даже не хотела знать.
– Потому что мы – женщины, не только их красивее, но и значительно мудрее. Они это где-то понимают, там, глубоко в душе, но признаться бояться. Вот и стараются на нас свесить любые неудачи. Пойдем-ка, милая, посмотрим, что у нас в театрах показывают. Давненько мы с тобой по театрам не ходили, верно?
– Чего ж не верно… С самого рождения и не ходили, – согласилась Люба.
– А нам ведь надо совершенствоваться!
Люба только глубоко вздохнула – и зачем это Марьванне приспичило совершенствоваться? Вот она – Люба, уже давно совершенная… Ну если и не совсем, то театром это дело не поправишь!
В конце вечера, чтобы уже окончательно утешить девушку, Марьванна, закатив глазки, долго и нудно терзала пианино. Она играла Шопена, а Шопен, он по ее мнению, излечивает любые душевные недуги.
Любочке и в самом деле сделалось намного легче, но только после того, как почтенная дама закрыла крышку пианино. Люба вдруг поняла, что есть на свете нечто более страшное, чем обида – классика в исполнении Марьванны.
У Ирины же день сложился совсем по другому. С самого утра они, нагруженные продуктами, заявились на дачу к Нате – так звали милейшую женщину-бухгалтера, у которой отчего-то всегда было принято отмечать различные мероприятия.
– А вы чего так рано? – удивилась Ната.
– Мы еще поздно, – проговорила Ирина. – Потому что барана искали.
– А чего их искать? У нас в офисе их сколько угодно! – воскликнула Ната. – Мишель! Быстро знакомь меня со своей девушкой!
Мишель покраснел жгучим перцем и залопотал что-то невразумительное:
– Да какая она девушка… в смысле, никакая она не моя. Так только… вызвалась помогать…
Ирина презрительно фыркнула:
– Он же без меня здесь вам весь банкет загубит. Меня Ириной зовут.
Ната тоже представилась и побежала показывать свою кухню и холодильники. Ирина не стала тратить время попусту и сразу приступила к готовке.