Осторожно! Маша!
Шрифт:
– Понятно. Я там тирамису поставила в холодильник настаиваться, через пару часов будет готов.
– Спасибо, не хочу. Меня итак тошнит.
– Ты беременна?
– начинается бл*дь, вы еще тут месячные свои обсудите.
– Нет. Просто селедки переела.
– Ясно. Ксюш, а присядь на кровать.
– Зачем?
– А мне нужно узнать твое мнение о матрасе. Я тут в программе услышала, что на нем надо поскакать, чтобы понять, хороший ли он. Попрыгаем вместе?
– Ну, давай.
Вот же маленькая стерва! Точно убью. И тут начинается реальная скачка, почему я не лег животом вниз? Придурок!
– За снежинку, и за Катьку, и за Ленку, и за швабру.
– Маш, ты чего?
– Фильм один вспомнила, герой там такой с особенностями развития.
– Ясно. Ну, может, хватит прыгать? Нормальный матрас.
– Да, наверное, хватит прыгать.
– Пойду к Димке, папа там тебя звал.
– Хорошо.
Несколько секунд и шаги затихают.
– Можете появляться, Александр Вадимович.
Как только вылезаю, благо не из пыльного плена, Маша тут же отходит от меня на пару шагов.
– Без рукоприкладства, пожалуйста. Зато мы узнали, что матрас нормальный. А твоему лицу как показалось?
– Мне показалось, что тебе сейчас придет реальный пипец.
– Не злись, Сашенька, выдохни и сиди тихо, а вообще лучше под кроватью до тех пор, пока я не вернусь.
– Бегу и падаю.
Маша прикладывает палец к губам и выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. Супер, надо ж так попасть. Сел на кровать и стал ждать неизвестно чего. Шаги я услышал слишком поздно, чтобы вновь лезть под кровать. Наверное, картина та еще, сижу как баба, сложив руки на коленях с закрытыми глазами. Пришел твой час, Краснов, сейчас тебя задней девственности будут лишать.
– Ты кто?
– слышу детский голос. Открываю глаза, передо мной стоит та самая девочка с фотографии. От облегчения кажется выдохнул.
– Девочка, только не кричи.
– Я Анна.
– Хорошо, Аня, только не кричи.
– Анна.
– Я понял.
– Не очень-то и понял, я сказала Анна, а не Аня.
– Ясно, это что-то семейное, - малявка тут же садится на кровать и пристально смотрит прямо в глаза. – Я Машин друг, не бойся.
– Я только жуков боюсь.
– Ясно.
Бл*дь, когда я еще попадал в такие дебильные ситуации? Мама дорогая, надо срочно выпить. Взгляд у девчонки просто сумасшедший, кажется, ее голубые глаза сейчас выпадут из орбит, а потом она улыбается. Мамочки, так смотрят на пирожное, которое хотят сожрать.
– Что-то не так?
– стараюсь быть, как можно спокойнее. – Ты на меня странно смотришь.
– Вы красивый, - Господи, сейчас и эта скажет «дай тебя нарисую», точно сестры. Но на удивление мелочь встает с кровати, достает из кармана конфету и снова садится. – Держите, она вкусная.
– Спасибо.
– Спасибо в карман не положишь, так папа говорит, - страшно представить, что там еще папа говорит. – А как вас зовут?
– Саша.
– Сашка - сухая какашка.
– Я даже не буду спрашивать, почему сухая.
– А надо бы. Я в бассейн хожу с братом, так там есть такой мальчик по имени Сашка, длинный, страшный и худой, вот и сухая какашка, а вы красивый.
– Я понял. Ты не могла бы не рассказывать маме с папой, что видела меня у Маши, ее, наверное, ругать будут.
– Не расскажу, но вы же что-то должны мне дать взамен.
– Например?
– Например, килограмм таких конфет каждую неделю.
– Попа не слипнется?
– Чего ей слипаться-то, конфеты перерабатываются в животе, а не в попе.
– Тогда уж в желудке.
– Неважно. Вы мне конфеты, а я молчу.
– Хорошо.
Дверь тихо приоткрывает Маша, уставившись на меня и врожденную манипуляторшу.
– Ты что здесь делаешь? Аня, кыш отсюда.
– На твоем месте я бы так не говорила. Буду молчать, но с тебя туфли и косметичка, - встает с кровати и с гордой походкой направляется к двери. – До свидания, Саша.
Маша тут же закрывает дверь на ключ.
– Господи, а день так хорошо начинался, что она тебе тут наговорила?
– Мало что, но знаешь, сразу можно сказать, что вы сестры. Более того, я почти уверен, что она переплюнет тебя через лет десять. Кстати, она положила на меня глаз, - сам себе усмехаюсь. – Мне кажется, что мне стоит опасаться за свое прекрасное тело.
– Через десять лет оно уже не будет таким прекрасным, не обольщайся. Придется потерпеть не менее пяти часов. Потерпишь?
– А куда мне деваться. И что мы будем делать?
– Не знаю, на кровати лежать. Где-то в четыре часа они пойдут гулять с собакой, и я тебя выпущу. Может ты в туалет хочешь? Хочешь я тебе баночку принесу? Ну, пописать?
– Зачем? У тебя на подоконнике стоит гибискус, я прицелюсь и как раз его полью. У меня прицел меткий, даже эти прекрасные шторки не обмочу.
– Один ноль в твою пользу, поливай, что-то он как раз подсох, заодно и землю удобришь.
– Я думал землю удобряют не этим.
– Ну, если ты хочешь по большому, для этих целей я принесу горшок с толстянкой, что добру пропадать, удобрять так денежное дерево. Как говорится, деньги не пахнут.
– Один-один.
– Давай уточним, ты же теперь не будешь продолжать, что мы начали, да?
– Машуня, ты такая умная. Как мне повезло, что я встретил такую девушку.
– Мне кажется это сарказм.
– Да ладно?
– Маша ничего не отвечает, подходит ко мне и садится на колени.
– Ты же не против? Что-то ты какой-то костлявый, бедра твердоваты, - и начинает ерзать на мне задницей.