Осторожно! Мины!
Шрифт:
Тишина.
Мерцание неоновых ламп.
Тренер медленно прогуливался вдоль строя. Туда, обратно, в центр зала. Остановился. И вдруг всколыхнулся тройной подбородок – мол, слушайте и не говорите, что не слышали! Вождь приветствует бледнолицых братьев!
– Сынки, все вы прекрасно знаете, как здесь оказались. – Голос у тренера ласковый, отеческий, благодаря точной настройке голосовых связок. – Да-да, вы все прекрасно знаете…
Ложь. Макс не знает.
Много раз он пытался вспомнить, как его угораздило связаться с рекрутинговой конторой «Донна Мара», обладающей эксклюзивными правами на вербовку и обучение футболистов. Как вообще он умудрился подписать
Но сколько бы Макс ни тужился, память выдавала лишь правила и тактику боя-игры. Аксиомы, принципы, основы. Оборона и наступление. Разведка и рекогносцировка. Марш по левому флангу, «лунная походка», подкат, прыжок на месте без предупреждения, первая помощь и наложение жгута на горло при сильном кровотечении…
Макс пытался вновь и вновь. Вот-вот, рядом, чуть-чуть и… Безрезультатно: не мозги, а серый вязкий кисель. Пусто. Слизистое варево не способно помочь Максу.
Ты все забыл, Мцитури, ты слишком долго играешь. Ты ведь помнишь первый состав команды. Их было двадцать, как и сейчас. Все они умерли, все. Зооморф, после подрыва на мине похожий на колобка, искусанного гигантской лисой. Высокая девушка-баскетболистка, падающая на газон, – ей оторвало ногу по колено. Индеец-пауни, харкающий своими дымящимися легкими. Моджахед, безуспешно зажимающий рану в животе… А еще фамилии без лиц. Григорян, Сергеев, Маттеус, Зигфридсон, Платт, Хесслер, Сёдзи, Ли, Пирс, Клинсманн, Аль Хусейн, Петренко…
Сколько матчей ты провел, а, Макс Мцитури? Пятнадцать? Тридцать? Сто?..
Амнезия. Серый кисель меж висков. Слишком много взрывов, слишком много транквилизаторов и ран. И до смерти надоел футбол. Вот бы на волю: снять майко [34] , полюбоваться цветущей сакурой!
– Вы пришли в наш клуб не просто так, но ради великой мечты! – Тренер колдовал над застежками мастерки. Виртуальный бегунок соскользнул по внушительному животу, затормозил у паха и растворился в воздухе. При этом крохотные динамики выдали звук расстегиваемой «молнии». Неофиты с умилением внимали тренеру. Это благоговение – результат действия химических препаратов и гипноза.
34
Майко – гейша-ученица (яп.).
– Вы доказали всему миру, что вы – настоящие мужчины! – Бегунок вжикнул вверх. Стандартная проповедь слегка устарела, ведь среди присутствующих есть дама и зооморф, которых мужиками никак не назовешь.
В одной из первых игр сезона молодой паренек, китаец или кореец, пацан совсем, тощий и нескладный, зацепил растяжку. «Лягуха» оглушительно квакнула. Мелкая россыпь бритвенных осколков под самый корешок отчикала его мужское достоинство. Схватившись за промежность, азиат упал: стиснутые зубы и розовая пена на губах. Вот вам и настоящий мужчина, что-то там доказавший миру.
Макс беззвучно рассмеялся. И вдруг задумался: а как он смеялся раньше, до чемпионата? Громко, взахлеб, разбрызгивая слюну и хлопая себя по ляжкам? Новобранцы все до единого так делают. Макс давно понял: раскатистый хохот – из-за дряни, которой пичкают молодежь при вербовке. Те, кому повезет перейти в разряд ветеранов, станут менее эмоциональными.
– И самое главное – вы заработаете немного деньжат! Каждый из вас загребет кучу необлагаемых налогом евро! Столько денег не наварит
Одно и то же. Те же слова, тот же ритм. Мол, тебе есть к чему стремиться: шагни, протяни руку и возьми свое, ведь ты – герой спорта. Ты – футболист. А это ко многому обязывает, но и гарантирует права и свободы.
Ложь. Бред. И опять ложь. Права? У футболиста есть единственное право: право на смерть. Свободы? Иногда, очень редко, ты волен выбрать, когда и где умереть – да и то лишь во время матча и в пределах газона, но не раньше и не в ином месте.
– Вы будете купаться в коньяке и кушать омаров! Красивейшие женщины будут лизать ваши пятки! Скоростные моноциклы, личные вертолеты, конъюнктива-сеть без ограничений! – Голос тренера то превращался в шепот, то громыхал молотом, вбивающим сваи.
Ритм. Иногда Максу казалось, что тренер не понимает, какой бред он несет, старый ниггер не улавливает ни полслова из той мешанины, что вылетает из его рта. Его голосовыми связками управляет программа, задача которой – вбить в мозги футболистов нужные аксиомы.
Макс почти уверен в своей правоте. Но, бывает, тренер говорит что-то вроде этого:
– Мальчики, мне жаль вас. Многие погибнут, но тем, кто выживет, достанется всё.
Из ушей Макса потекла кровь. Он готов отдать всё за свободу.
Свобода – это прежде всего помнить, кто ты.
Глава 9
Холодильник
Беркут ближе всех к Грому, на то он и беркут.
Ведь Гром частенько оборачивается остроклювым птахом, из глаз которого вылетают молнии. Только у самых храбрых воинов така есть головные уборы из орлиных перьев. И каждое перо – ку, кровь врага и спасение товарища, скальп и пленная женщина, добыча и бизонья туша. Когда Старый Сокол вернется домой, он попросит охотника на орлов, худого старичка по имени Гнилое Мясо, добыть для него очень много перьев. Двойной шлейф? Ха! Тройной минимум.
Каждый день в междутропье – это настоящий подвиг-ку.
Встреча с танком прогнала сон. Сокол вернулся на сломанную плиту, укрылся курткой, разрешил Рексу лизнуть его в лицо. А потом небо оделось в свинцовые тучи, вот-вот на голову едкими струями помочится. Одного взгляда вверх оказалось достаточно, чтобы сообразить: надо поскорее убираться с открытого пространства.
Что Сокол и сделал.
Первые капли обжигали затылок и грозили продырявить брезентовую куртку, но Стас не спешил. Резво дернешься, от боли покачнешься, зацепив растяжку, – и раскидает тебя гуляшом по междутропью. Не зря старики говорят: тише ходишь, дольше живешь. Ой, не зря!
Пес напрягал мускулистые лапы, розовый язык то и дело высовывался. Рекс натягивал поводок все сильней и сильней. Проводник чуял укрытие, мол, два прыжка – и порядок. Но Стас сдерживал его, отпуская проволочный поводок метра на полтора и вновь подтягивая. Напряженно вглядываясь в раскисшую почву, ступал следом за проводником. Рекс никогда не заведет на минную поляну. Никогда! И все-таки…
А дождь не каплет уже – хлещет струями.
Стас накинул на голову влагонепроницаемый капюшон и надел перчатки, пропитанные маслом. Куртка, конечно, не предназначена для прогулок под ливнем, но пока еще не прохудилась. То-то и оно, что пока. А вот Рексу туго приходилось, ой как туго. Падающая с небес вода растворяла шерсть, выедала мясо, кровавыми проплешинами метя спину. Пес скулил и рвался вперед – вот-вот упадет от болевого шока.