Осторожно пуппитролли!

Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович

– Я не открою тебе секрет, проклятый гнэльф! Но я… я, так и быть, превращу тебя в невидимку! Что делать, нужно выкручиваться… Ты готов? – И он, не дожидаясь от юнги ответа, громко воскликнул:

– АРРА-ФОРР-УММ! МОРРА-ОФФ-СУММ! ИКС-ФУКС-ЗЕТ! ФУРРА-УММ-ЭТТ!..

Смерч еще несколько секунд смотрел на Кракофакса, а потом машинально перевел взгляд на свои руки, но их уже нельзя было различить.

– Кажется, я стал невидимкой, – прошептал Смерч и с трудом проглотил сухой комок, подкативший внезапно к горлу. – Ну что ж, я сам этого хотел!

Глава

пятьдесят пятая

Превратиться в невидимку было только половиной дела, причем, самой легкой. Теперь следовало поймать волшебную птичку, а эта задачка могла оказаться потруднее первой.

– Не отправлюсь же я за ней с пустыми руками, пусть и невидимыми, – проговорил Смерч, когда пришел немного в себя. – Придется мастерить ловушку, а все инструменты на корабле!

– Эта певунья такая маленькая, что ее можно засунуть в карман, – поделился своими впечатлениями о пернатой волшебнице пуппитролль Тупсифокс. – Или запихать в мою курточку!

И он, желая помочь отважному юнге, стащил с себя торопливо кургузый клоунский пиджачок и протянул его Смерчу.

– Спасибо, Тупси, но я все-таки сплету для нее корзинку: так, на всякий случай…

Боцман Кнехт недавно обучил юного моряка вязанию канатов, веревочных лестниц и прочих необходимых в жизни вещей, и теперь это уменье пригодилось как нельзя кстати. Быстро надергав длинных с широкими стебельками травинок, Смерч принялся мастерить из них клетку для птицы. Через полчаса ловушка была готова, и невидимый птицелов отправился на охоту, не забыв, на всякий случай, заткнуть себе уши надежными заглушками.

Когда Смерч приблизился к клубничной полянке и увидел торчавшего на ней, как изваяние, несчастного Крюшончика, у него от жалости чуть не навернулись слезы. «Чур, не реветь! – приказал он тут же себе. – Не хватало еще ее спугнуть!»

Смерч поставил корзинку на землю и, взяв поудобнее в руки клоунскую курточку, стал подкрадываться на цыпочках к тому месту, где находились заколдованный Крюшон и таинственная птичка-певунья.

«Кажется, снова кто-то идет к моему гнезду! Ну, что за безобразие! – подумала раздраженно любительница поспать под клубничным листом и нехотя высунула голову из-под крылышка. Однако никого не увидела и вновь подумала: – Наверное, показалось. Ветер гоняет по грядкам какую-то мятую тряпку, а мне уж мерещатся всякие страсти!»

И она, поерзав по привычке в пыльной ямке, спрятала головку под мягкое пуховое крылышко.

– Ну, Смерч, не робей! – приказал самому себе невидимый юнга-птицелов и резким и точным броском накинул курточку Тупсифокса на крошечную пичужку.

«Все-таки попалась! – испуганно подумала несчастная жертва и попробовала запеть, пытаясь околдовать нахального смельчака. Но вместо чарующих звуков у нее из горла вырвалось лишь жалкое чириканье, и пернатая волшебница, смутившись, замолкла. – Неужели я потеряла голос?! Какой ужас! Придется мне немного потерпеть и помолчать…»

Смерч запихнул птичку в клетку и для надежности накрыл сверху клоунской

курткой.

– В темноте ты, надеюсь, не очень-то распоешься, так что сиди и не дергайся! – напутствовал он свою пленницу.

Вытерев со лба пот, бравый птицелов поднял клетку, прижал ее покрепче к груди, чтобы, не дай Бог, не выронить, и подошел к сидящему на корточках окаменевшему Крюшону.

«Как живой! – невольно подумал он, глядя на бедного дружка, застывшего в нелепой и неудобной позе. – Ничего, Крюш, тебе недолго осталось страдать и мучаться: скоро ты расколдуешься, и мы все вместе поплывем обратно в Гнэльфбург».

Смерч вздохнул и пошел к побережью. Тащить на себе бесчувственное изваяние у него не было никаких сил.

Глава пятьдесят шестая

Морс и Крюшон очнулись к вечеру. Когда они узнали, что с ними случилось, Морс нервно хихикнул, а бедный толстячок вновь опустился на корточки – у него от запоздалого страха вдруг затряслись поджилки и подогнулись колени.

– Все позади, все позади! – поспешил успокоить друзей юнга Смерч, который уже давно стал видимым. – Птичка-певунья поймана и теперь молчит как мышка. А волшебных абрикосов, надеюсь, вы больше пробовать не станете!

– Пусть их пираты едят, а с меня довольно! – Морс приподнялся с земли и отряхнул с одежды песок и прилипшие травинки. – Кстати, хорошая мысль: давайте-ка угостим наших славных матросиков абрикосовым компотом!

– Ты думаешь, что они вновь вернутся на корабль? – Крюшон посмотрел на Морса взглядом, полным тоски и печали.

– Я в этом уверен! Кто-то наложил на них проклятие, и теперь они вынуждены появляться на «Бедном Йорике» только по ночам, а утром – исчезать с него как фантомы!

– Тогда нам, наверное, не следует возвращаться на корабль, – тоскливо произнес Крюшон.

Повернувшись лицом к сидевшему за его спиной на мягком листке подорожника хитрецу Кракофаксу, Смерч сказал:

– Придется вам снова поколдовать, господин Пройдоха! На этот раз в невидимок должны превратиться все пятеро.

– Ты думаешь, пираты-призраки испугаются крошечных невидимок? – Пуппитролль презрительно хмыкнул. – Они живо нас раскусят, глупый гнэльф!

Услышав его слова, Тупсифокс вздрогнул:

– Я не хочу, чтобы меня раскусывали! Я хочу домой, в Бербург!

И он приготовился пустить слезу, надеясь разжалобить упрямого дядюшку.

Но Кракофакс был хитер и сразу же разгадал намерения племянника.

– Не вздумай реветь! Это тебе не поможет! – строго прикрикнул он на Тупсифокса и, сорвавшись с удобного кресла, забегал по тропинке от Морса к Крюшону и обратно. – Превращать в невидимок я никого не стану! Это очень вредно для здоровья! Для моего здоровья! – уточнил он, поднимая многозначительно синеватый указательный палец правой руки высоко вверх. – Лучше мы используем то, что имеем, – и тут его палец, указывающий в небеса, опустился пониже и ткнулся в сторону корзинки с волшебной птицей.