Осторожно, женское фэнтези. Книга 2
Шрифт:
— Куда? — растерялась я еще больше.
— Туда, — она кивнула вниз, на хорошо просматривающийся с галереи домик единорога. — Поговори с ним. Возможно, он придумает, как тебе помочь. Но придется меня ударить. По-настоящему ударить.
— Зачем?
— Затем, что твоя магия в этих стенах бессильна, — склонившись к моему уху, зашептала Каролайн. — А меня тут слишком хорошо знают, чтобы поверить, что я просто так тебя упустила. Поняла?
— Поняла, — кивнула я, в самом деле начиная что-то понимать.
— Ударишь меня, спрыгнешь. Отобьешься
— Давно ты меня узнала? — это не имело значения, особенно сейчас, но я не могла не спросить, потому что сама узнала ее только теперь, по шипящему шепоту и ставшей хищной ухмылке, обнажавшей ровные белые зубы.
— Давно, — улыбнулась она снисходительно. — Ты двигаешься одинаково, и в жизни, и на ринге. И ведешь себя одинаково — всегда и во всем сомневаешься. А в последний вечер Волк назвал тебя по имени. Но думаю, ты все же не так проста.
Видимо, это был комплимент. Странный от дочери эльфийского посла и в чем-то лестный из уст Дикой Кошки.
— Пора, — шепнула она, когда мы дошли до середины галереи. — Только не вздумай обидеть его.
— Его не обижу, — пообещала я.
Сделала шаг в сторону и без предупреждения, по-настоящему, как она и просила, ударила Каролайн кулаком под дых, резко оттолкнула от себя согнувшуюся от боли девушку, и, подобрав юбки, забралась на широкие перила. Примерилась к высоте и спрыгнула на поросший молоденькой травкой газон. Недавно травмированная голень и сбитое сегодня колено тут же напомнили о себе, но я остановилась лишь на несколько секунд: сплела обезболивающее заклинание, которому нас учили на боевом как раз для того, чтобы после ударов и падений могли до конца пройти полосу препятствий, и побежала к жилищу единорога.
Что до бросившегося за мной стража, то Кара-Кошка сильно переоценила его способности: мне даже бить его не пришлось по той простой причине, что он меня не догнал.
Первый рычаг вниз. Второй — вверх и повернуть.
Перевела дух и открыла следующую дверь.
Ну, здравствуй, диво дивное. Я к тебе.
И прости, если все же обижу…
Глава 23
Он подошел сразу.
Теплое дыхание высушило слезы. Губы в мелких щекочущих ворсинках коснулись моего лба.
Но сегодня его близость не уняла дрожи в руках и не прогнала тревогу из сердца.
Я обняла гибкую шею, прижалась щекой и расплакалась. Не для того, чтобы разжалобить — мне не нужно было объяснять ему что-либо и просить о чем-то, он и так все знал — а от того, что поняла вдруг, какой же глупой была идея прийти сюда. Прийти и даже шприца не взять из лечебницы. Ни иголки, ни булавки.
Ногти и то обрезаны…
— Дура, — прошептала я обреченно.
Единорог покачал головой.
Не дура?
Да нет, так и есть. Только волнуюсь не о том.
Стук в дверь, гомон под окнами…
Я улыбнулась через силу и поцеловала свое чудо между широко раздувающихся ноздрей.
— Кара передавала привет, — сказала я ему.
Она неплохая. Совсем даже. Только ума у нее не больше моего.
Добраться сюда было несложно. Но выбраться?
Даже если бы я не забыла шприц.
Особенно, если бы не забыла…
— Они ведь меня не выпустят, да? Если я возьму твою кровь? А если не возьму, зачем мне выходить?
Останусь тут. Буду спать на мягком сене, как мечтала когда-то. Любоваться своим белогривым дивом. Слушать ругань эльфов под окнами.
А когда мне это надоест, заберусь на ящик в углу, закрою глаза и уйду в подпространство. Найду дверь в мир, где лето пахнет яблочным пирогом, и останусь там, забыв уже о двух своих не сложившихся жизнях…
Боже, за что?
Если я и правда виновата в чем-то, если не заслуживаю счастья, то зачем лишать меня его так, вместе с дорогими людьми? Хочешь причинить мне боль — оставь их жить, сделай счастливыми. Без меня счастливыми, чтобы я смотрела на это счастье со стороны и мучилась, чувствуя свою ненужность. Это ведь больно. Все говорят, что больно, хоть самой мне не довелось испытать подобного. Так, может, сейчас?
Что же ты молчишь, боже?
Или не слышишь снова? Потому что я не верю, да?
А я не знаю, как в тебя верить.
И как тебе верить.
Ты обещал, что будешь рядом! Обещал мне чудо, когда оно понадобится. И что?
Единственное чудо тут глядит на меня печальными очами из-под инеевых ресниц и молчит. Возможно, сам не знает, что случается с теми, кто покушается на его неприкосновенность.
Что с ними случается, Мэйтин? Разве тебе самому не интересно? Ведь если подумать, сейчас не моя судьба решается, не умирающего в лечебнице доктора, а судьба целого мира. Тебе и на мир наплевать, как на нас?
Я рассмеялась тихонько сама над собой: грубый шантаж, дилетантский.
Но на что в самом деле рассчитывает этот мальчишка? Я никого не могу спасти. Это меня то и дело спасают с тех пор, как я тут.
В дверь перестали ломиться. На несколько секунд стало тихо, а затем в маленький домик громко и как-то неожиданно вежливо постучали: тук-тук.
Так и хотелось ответить: «Кто там?».
Но вряд ли это почтальон, принесший заметку про нашу девочку, в очередной раз оказавшуюся полной идиоткой. В последний раз, наверное, — только это и утешает.
— Элизабет! — донеслось до меня через две двери. — Элизабет, вы меня слышите?
Я вас прекрасно слышу, милорд. Быстро вы добрались.
— Элизабет, отзовитесь, прошу!
Я погладила единорога по лбу, кивнула, обещая скоро вернуться, и прошла к внешней двери.
— Элизабет!
Говорить с ним не хотелось, но я ответила — стукнула кулаком по плотно подогнанным доскам.
— Элизабет, я вас умоляю… — голос ректора стал тише, но и тревожнее. — Не делайте ничего, что могло бы…