Осторожно, женское фэнтези. Книга 2
Шрифт:
— Думаете, утечка?
— Думаю, умный гад, — выговорил инспектор хмуро. — И это-то мне больше всего и не нравится. У меня все умники обычно под учетом. По-хорошему, в основном. Вот, как приятель твой. Или… — Крейг проглотил продолжение, но я знала те два имени, что он мог бы еще назвать. — И за всех своих умников я головой поручусь — за тех, что остались. Остальных давно уж спровадил куда подальше. А эту сволочь, выходит, у себя под носом проглядел.
— Может, и не проглядели, — утешила я. — В прошлой реальности. А в этой он сразу другим
— Может-может, — пробурчал он себе под нос. — Знать бы, чего он добился тем ритуалом. Хоть понять, чего хотел-то.
Ну, да. Узнаешь мотив — найдешь преступника. А еще: ищи, кому выгодно. Или… Не помню уже, как там в детективах было.
— Потом всё, — улыбнулся, отогнав тревожные мысли инспектор. — Поговорим еще. Про единорога мне расскажешь, интересно ж ведь. И про остальное. Я теперь и за тобой приглядывать буду, чтоб чего интересного не пропустить.
— Зачем за мной? Вы же умников коллекционируете. А я…
— И ты умница, — уверил старик. — Только молодая еще. По молодости оно… Да хоть батюшку своего расспроси, ежели он расскажет, конечно. А у тебя еще и, прости, что скажу, ненужного много, что в голове, что на сердце. Брось ты это дело, глупость собирать, тогда правильным вещам место останется. И беги уже, пока не замерзла. А то ить придется в лечебницу тебя вернуть.
Возвращаться в лечебницу мне было нельзя, поэтому я попрощалась с инспектором и взбежала на крыльцо. За то время, что мы с Крейгом стояли у общежития, на ступеньках собралось с десяток жиличек во главе с престарелой смотрительницей. Смотрели на меня с любопытством и недоверием, но спросить ни о чем не решились и расступились, ровненько выстроившись по обе стороны от двери. Я оглядела этот почетный караул и подумала, что, пожалуй, смогу привыкнуть к такому проявлению народной любви. Лишь бы волосы на сувениры не драли. А там — забудется. Глория мунди, как известно, быстро проходит.
Все проходит со временем.
А время бежит быстрее в дружеской компании под душевный разговор и крепкую настойку — подруги выполнили обещание-угрозу и приготовили мне «что-то особенное».
Еще бы не отвлекали четырежды приходившие посланцы лорда Эрентвилля!
Но когда мы совершенно случайно выяснили, что розовая эльфийская бумага, перевязанная золотистой ленточкой, сгорая, источает аромат фиалок и искрит как маленький фейерверк, дело пошло веселее. А «посланцы посла» — вообще презабавное словосочетание. Как и «послать посланцев посла» — что я регулярно делала…
— Мэг, Мэгги, — обняв подружку шептала я ей на ухо, — если я снова того… переберу… ты меня только из комнаты не выпускай, хорошо? Не выпускай, а то опять что-нибудь, как тогда… еще хуже будет…
Что может быть еще хуже, я не представляла. Да и «снова того» у меня не получилось.
Девочки уснули в обнимку на кровати Мэг, а я еще долго сидела у стола. Жгла остатки эльфийских грамот и думала. О библиотекаре для разнообразия. О том, что, может быть, не нужно искать того, кому выгодно, а найти того, у кого были возможности провернуть все от ритуала до последнего покушения, независимо от того, были у него для этого мотивы или нет.
Эта мысль показалась мне интересной и правильной, но додумать ее я не успела. От запаха фиалок жутко клонило в сон…
Утром мне даже не понадобился антипохмельный эликсир Маргариты, хоть и не скажу, что чувствовала я себя настолько хорошо. Скорее, настолько плохо, что последствия вечерних возлияний на фоне всего остального просто не ощущались. Однако на вопрос соседки, чем собираюсь сегодня заняться, бодро ответила, что уж никак не прятаться, и принялась собираться, чтобы пойти с ней на факультет, где леди Райс сегодня проводила занятия.
В принципе, провести день с наставницей было равносильно прятанью. В аудитории она меня само собой не брала, дабы не нарушать учебный процесс, а студентов, толпившихся под дверью ее кабинета, чтобы посмотреть на легендарную меня, и преподавателей, которым срочно что-то нужно было у нее узнать, попросить и уточнить, выпроваживала на раз.
Исключение она сделала только для милорда Райхона. Но на то он и ректор.
— Леди Пенелопа, — Оливер с порога подчеркнуто-вежливо поклонился целительнице. Обернулся ко мне: — Мисс Аштон.
— Если вы хотели поговорить с Элизабет, то она сейчас занята, — ответила за меня наставница. — И освободится нескоро.
Я ничего ей не рассказывала, но, быть может, Крейг поделился вчера за чаем подробностями случившегося в посольстве, или она, и не зная тех подробностей, поняла, что сейчас я не жажду общения.
— Много времени я не отниму, — не отступил ректор. — Элизабет, Лорд Эрентвилль сообщил мне, что вчера неоднократно пытался связаться с вами, но вы не отвечали на его послания.
— Послание посол посылал с посланцами, — пробормотала я. — Да, не отвечала.
— И даже не читали их, как я полагаю?
— Не читала, — призналась, не чувствуя за собой вины. — Там было что-то важное?
— Приглашение. Сегодня в посольстве пройдет торжественный прием, закрывающий десятидневные весенние празднования, и лорд Эрентвилль хотел бы видеть вас на нем в качестве почетной гостьи.
Праздничная декада, точно. Как-то тихо ее эльфы отгуляли, без огонька. Если бы не я, им совсем скучно было бы.
— Эльфы с почтением относятся к эноре кэллапиа, — продолжал глава академии. — Не меньшего почтения, по их мнению, заслуживает и та, кого чудесное создание избрало своей наездницей. Подобное — большая редкость. О наездницах не слышали уже более трехсот лет. Неудивительно, что новость разлетелась так быстро и уже вчера достигла дворца эльфийского Владыки. Его младший брат, принц Антайвилль, прибудет сегодня в академию специально для того, чтобы познакомиться с вами.
— Младший брат? — я переглянулась с наставницей и сморщила нос. — Всего лишь? А почему не сам Владыка?