Осторожно, женское фэнтези. Книга 2
Шрифт:
Стукнула снова: со всей силы, со всей злости.
— Прошу вас, выходите. Я уверен, что вы не могли причинить вреда эноре кэллапиа. А если так, лорд Эрентвилль не станет выдвигать обвинений…
О! Так все тут официально и цивилизованно. Обвинения, после, видимо, суд. А я уж думала, что меня просто встретят на выходе эльфийские сабельщики и изрубят в капусту. Или из арбалетов расстреляют — зачем-то же они держат в посольстве арбалеты? Вдруг, как раз для таких случаев?
— Элизабет, пожалуйста, — он почти перешел на шепот. — Не
Так все-таки не выпустят? И суда не будет?
Запуталась я в этих эльфийских законах.
— Элизабет, выходите. Я… не хотел говорить так, но… в этом уже нет смысла. Понимаете? Уже… поздно…
Нет.
Не может быть.
Нет.
Открыла рот, но не смогла издать ни звука. Не смогла сказать ему, что он, наверное, ошибается и ничего еще не поздно…
Не поздно ведь?
Тихо переставляя ноги, будто опасалась, что за дверью услышат мои шаги, вернулась к единорогу. Подойти, обнять, спрятаться от всего под шелковой гривой…
Не может же так?
Глупо, из-за какой-то конфеты…
Боже, неужели ты допустишь такое? Неужели… Неужели не отзовешься даже?!
Мэйтин, умоляю тебя. Хоть появись. Появись, чтобы я знала, что ты меня не оставил.
Я научусь верить, обещаю. Я все сделаю, все, что нужно, только не бросай меня!
Не дойдя до настороженно прядущего ушами единорога, я медленно опустилась на пол, и когда рядом с белоснежным эноре кэллапиа появился долгожданный тинэйджер в черной футболке и рваных джинсах, даже ползти к нему не смогла — только продолжала, не останавливаясь, молить о чуде.
Чудо!
Боже, я помню, ты обещал мне чудо!
И то, что не в твоих силах вернуть того, кто уже ушел за грань, я тоже помню. Но разве чудо — это не что-то невозможное? Настоящее чудо? Сотвори его! Бог ты или беспомощный мальчишка?
Одно чудо, ты обещал…
— Я говорил, что не могу никого воскресить.
Значит… Конец? Такой нелепый? Такой…
Нет! Не верю!
— Не верь…
Он приблизился, присел рядом на корточки. Посмотрел в глаза долгим немигающим взглядом.
— На что ты готова, чтобы защитить небезразличного тебе человека?
На все, боже.
— На преступление?
Да.
— На ложь?
Да.
— На такую ложь, которую тот, за кого ты борешься, может никогда тебе не простить? На ложь, с осознанием которой тебе придется жить долгие годы, и твоя совесть никогда не позволит тебе забыть о случившемся.
Да, да, да! Тысячу раз — да!
— Значит, ты поймешь, зачем он это сделал.
Понять бы сначала, кто — он…
— Оливер Райхон.
Все равно я не понимала. Долго не понимала…
А когда поняла, схватилась за грудь в том месте, где сердце грозило вырваться наружу, проломив ребра.
— Так это… это не правда, что…
— Я же сказал тебе: не верь, — слабо усмехнулся самый лучший во всех существующих Вселенных бог.
— Мэйтин, ты…
— Я слышал. Самый лучший бог. А если сотворю чудо?
Лучше ты уже не станешь, боже, дальше просто некуда. Но я тебя расцелую.
— Не угрожай мне, — погрозил он пальцем. — И еще… — лицо его стало не по-мальчишески серьезным. — Я сотворю для тебя чудо, но взамен ты должна пообещать мне кое-что.
— Все, что угодно.
— Сделай все правильно, — приказал боже, и я, оставив на потом размышления, чем придется мне поступиться ради выполнения этого обещания, с готовностью кивнула.
Мэйтин подошел к единорогу, ласково потрепал того по шее и обернулся ко мне.
— Ну, что? Делаем чудо? Ты ведь умеешь ездить верхом? Правда, без седла и уздечки не так удобно, но еще ни один единорог не уронил свою наездницу.
— Что?
— Наездница. Ты. Слышала же эти легенды? Эноре кэллапиа не каждую девственницу к себе подпустит, а уж влезть себе на спину позволяет только избранным. И за последние лет триста единороги для этих целей никого не избирали, как мне известно.
— Ты серьезно?
— А как еще? Или думала, я хлопну в ладоши, и твой доктор мгновенно исцелится? И что это было бы? Единичный случай в истории медицины. Человек, организм которого справился с ядом реликтового василиска. Представляешь заголовки в медицинских журналах? Нет, я обещал тебе чудо, а не научную сенсацию. Так что давай, подсажу.
Он буквально забросил меня на спину весело фыркающему в предвкушении прогулки единорогу и пошел к входной двери, в которую до сих пор кто-то стучался, на что-то меня уговаривая. Взялся за рычаг и подмигнул:
— Готова? Тогда вперед!
Я не видела никого и ничего: крепко обхватила ногами бока единорога, низко припала к его шее, зажмурилась и, хоть и не было причин не верить Мэйтину или в Мэйтина, не переставала молиться о том, чтобы не опоздать. Но нашлись свидетели моего выезда, рассказывавшие потом, как эльфы замирали и благоговейно склоняли колени перед ожившей легендой, и сам лорд Эрентвилль чуть ли не плакал, с крыльца наблюдая, как дева и единорог покидают территорию посольства через ворота, без посторонней помощи распахнувшиеся перед ними.
Я не слишком доверяла бы этим рассказам. Потому что говорили после многое. И о том, что волшебный эноре кэллапиа летел к лечебнице, не касаясь копытами земли, прямо из воздуха высекая золотые искры. И о том, что дева восседала на нем, гордо выпрямив спину, а ее длинные волосы и белоснежные, как и грива единорога, одежды развевались на ветру…
Волосы лишь растрепались немного. Темно-синее платье задралось на бедра, и развеваться мог разве что краешек выглядывавшей из-под него сорочки. Прямая спина? Вот уж действительно миф! Только когда мой скакун заметно сбавил шаг, я решилась открыть глаза и немного приподняться. Узнала больничный двор, высокое крыльцо.