Осторожно: злая инквизиция!
Шрифт:
— Лена! Никаких личных мужиков на рабочем месте!
Козлина вонючий, приперся он…
Признаюсь честно, в этот раз я очень быстро перестала тяготиться присутствием инквизиции в моем городе — но вот сейчас мне остро хотелось, чтобы Макс, наконец, свалил, и уж тогда бы!..
Что «тогда бы» — я и сама толком не знала. Но уж придумала бы, чем этого типчика порадовать.
Кассовый аппарат выплюнул длинную полоску контрольной ленты, Леночка, фонящая тоскливой обреченностью, торопливо пересчитала выручку, сверила суммы, молниеносно расписала
Сквозь витрину было прекрасно видно и слышно, как она идет рядом с ним с видом понурым и несчастным, а он отчитывает ее, как провинившуюся собаку:
— Ну и что это за мужик?..
За моей спиной вдруг раздался неожиданный ответ:
— Асадский Николай Семенович, тридцать пять лет, бывший сотрудник полиции, уволился около шести лет назад по собственному желанию. Работает по вахте в сфере обеспечения охраны и безопасности труда на станциях нефтедобычи, график работ полтора на полтора месяца, — скучающим тоном оповестил у меня над ухом Максим.
— А ты откуда знаешь? — недоверчиво обернулась я к инквизитору.
— Ты же просила меня прояснить ее окружение, — пожал плечами Соколов.
Полтора на полтора месяца? Не совсем укладывается, но, пожалуй, в целом объясняет, почему тень, которая изначально вполне успешно поддавалась моему напору, вдруг качнулась обратно в размерах: любимый «му» с вахты вернулся.
Я снова повернулась к окну, пронаблюдала, как Лена нырнула в машину, а упырь от души приложил за ней дверь, потом загрузился сам и с ревом тронулся с места.
Силы небесные, девочка, ну вот на хрена тебе это нужно?
Я вздрогнула, когда на плечи мне легли тяжелые ладони, чуть сжались, как бы намекая: не двигайся, — и погладили с легким нажимом. Большие пальцы прошлись по выступающим косточкам позвоночника, пуская от шеи вниз цепочку из колких мурашек. И снова надавили, впиваясь в напряженные мышцы.
Я застыла, ошеломленная разом и тем, что инквизитор неожиданно сам проявил инициативу, и тем, какой он для этого выбрал способ.
— Нельзя всех спасти, — тихо произнес Макс, массируя мне плечи и шею, и от его умелых движений, я сама вдруг очень ярко ощутила напряжение, сковавшее меня за этот непростой день, полный самых разнообразных, но при этом малоположительных эмоций. — Но не переживай, Елена справится. И Дина. Насчет Анны не уверен, но, по крайней мере, из одаренного вампира ее мамаша станет самым обычным, а с этим уж как-нибудь…
Я возмущенно вскинулась и попыталась обернуться. Нет, это вообще почти оскорбление! Меня мало того что подозревают в человеколюбии и сострадании, так еще и в таком… таком… массовом!
— Ш-ш-ш-ш, — прошипел Макс мне на ухо в ответ на мою попытку и слегка, но ощутимо сдавил мою шею руками.
Губы пересохли, зато трусики резко намокли. В голове сделалось легко и звонко.
И я покорно выдохнула, опуская ресницы.
Уговорил. В грубость мы уже поиграли, почему бы не поиграть в послушание?..
Я могу быть послушной, инквизитор. Немножко. Если мне понравится.
Рука, переместившаяся ниже и бесцеремонно залезшая и за ворот блузки, и за чашечку лифчика, чувствительно сдавила грудь, намекая: понравится.
Другая рука, та, что оставалась на шее, слегка толкнула вперед, заставляя уткнуться лбом в стекло, а потом с нажимом провела по спине, прогибая в талии. Обтянутая юбкой попа прижалась к мужским брюкам, и я с удовольствием потерлась о твердость, угадывающуюся там, под слоями ткани.
И тут же получила шлепок за своеволие.
Кажется, кто-то хочет, чтобы я, как это называется… расслабилась и получила удовольствие.
Сделалось очень жарко, несмотря на исправно работающий в магазине кондиционер. А Макс тем временем медленно и со вкусом расстегнул пуговицы на блузке, стянул ее с меня, а потом куда стремительнее избавился и от лифчика, и моя грудь вновь оказалась в его руках, на этот раз — обеих.
Признаться, прямо сейчас я была согласна: это самая напряженная часть моего тела, которая требует вдумчивого и тщательного массажа.
Я стояла, упершись лбом и ладонями в прохладное витринное стекло, и только тихонько постанывала, когда Макс особенно чувствительно сжимал соски, или прикусывал кожу на плече, или вдавливал свои бедра в мою задницу, дразнясь и распаляя меня еще больше.
Мне хотелось повернуться, сгрести инквизитора руками и ногами и просто насадиться уже на твердый, давно готовый к этому член, но я откуда-то знала, что в этой игре вся инициатива сейчас должна принадлежать Максу. И я принимала правила этой игры.
Витрина магазина была завешана всякими ловцами снов и прочей оккультной мишурой для привлечения внимания, и вряд ли беглый взгляд мог уловить, что происходит внутри, но если кто-то присмотрится, то обязательно увидит…
Это понимание на удивление совершенно не смущало, только добавляло остроты ощущениям.
Вжикнула молния, и юбка стекла к моим ногам. Трусы задержались: кажется, Макс позволил себе полюбоваться черным кружевом на светлой коже…
В подтверждение моих мыслей чуткие пальцы обрисовали кружевной узор, пуская волны мурашек по позвоночнику, но потом все же подхватили край ткани и стянули вниз и ее — на мне оставались только туфли, тогда как инквизитор был полностью одет.
Я представила, как это смотрится со стороны, и едва не словила оргазм только от этого.
Ну же, давай!
Я снова качнула бедрами, пытаясь прижаться теснее, и снова словила шлепок-наказание. И почти мгновенно Макс скользнул пальцами во влажные складки, заставив меня всхлипнуть и выгнуться еще сильнее.
Острые соски прижались к ледяному стеклу. Тянущая жажда внутри становилась просто невыносимой, и я, забывшись, прочти прохныкала:
— Ма-а-акс, пожалуйста…
Молния. Фольга. Глубокий толчок — сразу и до почти болезненного упора.