Острие копья
Шрифт:
– Я здесь, в столовой. Она остановилась на пороге, а я вышел из-за двери.
– Здравствуйте, Анна. Миссис Риччи сказала мне подождать тебя здесь.
– А, это вы, мистер Арчи.
– Да, я. Пришел пригласить тебя на прогулку. Миссис Риччи рассердилась на меня за это. Ты помнишь, в прошлый раз я дал ей доллар? Сегодня я дал ей целых два доллара, и она разрешила пригласить тебя. Поторапливайся, я обещал, что привезу тебя не позднее полудня.
Я взял Анну за руку, но она высвободила ее.
– В той машине, что в первый раз?
– Конечно, идем.
– Я должна
– Обойдешься без жакета, сегодня тепло. Поторапливайся, а то миссис Риччи передумает. Платье купим по дороге. Идем.
Взяв ее под локоть, я быстро повел ее через небольшой холл прямо к входной двери, стараясь при этом сохранять невозмутимый вид. Кто знает, как поведет себя полицейский на улице, еще вздумает показать свою власть, если заприметит что-то неладное. Поэтому я распахнул входную дверь и громко сказал Анне:
– Садись в машину, а я пойду попрощаюсь с миссис Риччи.
Подождав несколько секунд, я вышел вслед за ней. Она уже открывала дверцу, я обошел машину с другой стороны и сел за руль. Нажав на стартер, я дружески махнул полицейскому и дал полный газ. Машина с ревом рванула по Салливан-стрит, и я был рад, что Анна не слышала воплей хозяйки, несущихся из окна.
Девушка действительно выглядела ужасно в этом платье. Но мне не было стыдно сидеть рядом с этой замарашкой. Мы направились прямо в центр, объехали Вашингтон-сквер и покатили по Пятой авеню. Я чувствовал себя отлично. Часы показывали двадцать минут одиннадцатого.
– Куда мы едем, мистер Арчи? – спросила наконец Анна.
– Видишь, сиденье глубокое, и никто не видит, какое на тебе платье. А с лицом у тебя все в порядке. Что скажешь, если мы прокатимся по Центральному парку? Утро сегодня чудесное.
– О, да, сэр.
Я молчал, молчала и Анна. Мы проехали кварталов десять, прежде чем она снова повторила свое: – О, да.
Она действительно наслаждалась поездкой. Я поехал вверх по Пятой авеню к парку на Шестнадцатой улице, а потом повернул на запад к Сотой и Десятой улицам через Риверсайд-драйв, до обелиска генералу Гранту, объехав который, мы повернули назад. Я не думаю, чтобы Анна хоть раз взглянула на деревья или траву парка или блеснувшую гладь воды. Ее внимание привлекали лишь встречные машины и те, кто в них сидел. Без пяти одиннадцать мы подкатили к крыльцу особняка Ниро Вульфа.
Миссис Риччи, оказывается, уже дважды звонила. Когда Фриц докладывал мне это, у него был какой-то странный вид. Я мигом все уладил, позвонив хозяйке Анны и напомнив ей, что грозит тем, кто чинит препятствия отправлению правосудия. Не знаю, слышала ли она меня, ибо сама, не переставая, что-то кричала в трубку, но, кажется, мой звонок возымел действие, ибо она оставила нас в покое. В полдень я уже отвез Анну обратно.
Вульф вошел и кабинет в тот момент, когда я увещевал по телефону миссис Риччи. Я видел, как проходя к столу, он, замедлив шаг, раскланялся с Анной. Он всегда церемонно вежлив с дамами, хотя, что он думает о них, остается для всех тайной. Он галантен даже тогда, когда беспощадно вытягивает из них, слово за словом, показания, как было с Нюрой Прон по делу о Дипломатическом клубе. Бедняжка была выжата, как лимон.
С Анной, однако, он повел себя иначе. Прежде чем начать беседу, он проглядел почту на столе и лишь потом повернулся к девушке и с минуту молча смотрел на нее.
– Теперь нам с вами, мисс Фиоре, не надо гадать, куда девался ваш приятель Карло Маффеи, – наконец сказал он. – Примите мои соболезнования. Вы видели его?
– Да, сэр.
– Жаль беднягу, очень жаль. Он не искал злодеяний. Он встал на этот путь случайно. Странно, как тонка нить судьбы человека. Вот, например, судьба того, кто убил вашего друга, мисс Фиоре, зависит от того, видели ли вы клюшку в комнате Маффеи, когда и при каких обстоятельствах.
– Да, сэр.
– Теперь вам легче будет об этом рассказать. Возможно, мой вопрос, заданный вам в первый раз, помог вам вспомнить?
– Да, сэр.
– Значит, помог!
Она открыла рот, но ничего не сказала. Я следил за нею, и ее поведение показалось мне немного странным Вульф снова повторил:
– Значит, помог?
Анна молчала. Я не думал, что она нервничает или напугана, она просто молчала.
– Когда я задал вам этот вопрос в прошлый раз, мне показалось, что это вас напугало. Я сожалею об этом Вы не можете сказать мне, почему это вас так расстроило?
– Да, сэр.
– Вы о чем-то вспомнили, возможно, неприятном, что произошло с вами в тот день, когда вы увидели клюшку?
Снова молчание. Я понял, что произошла какая-то ошибка. Вульф задал свой последний вопрос так, будто он для него уже не представлял интереса. Я это понял по его тону. Что-то вдруг отвлекло его, и он пошел по другому следу.
– Когда вы решили отвечать на все мои вопросы этим коротким «да, сэр»? – вдруг неожиданно спросил он девушку, совершенно изменив тон.
Никакого ответа. Но Вульф больше не собирался ждать.
– Мисс Фиоре, я хотел, чтобы вы поняли следующее. Мой последний вопрос не имеет никакого отношения к клюшке или к Карло Маффеи. Разве вы этого не понимаете? Если вы решили отвечать на все мои вопросы о Карло Маффеи таким образом, это одно. Это ваше право. Но если я вас спрашиваю совсем о других вещах, вы не должны отвечать мне «да, сэр», потому что такого решения вы не принимали, не так ли? О всех других вещах мы можем говорить так, как обычно бы говорили. Значит, вы решили отвечать мне «да, сэр» из-за Карло Маффеи, потому что он что-то сделал?
Анна уставилась на него каким-то странным взглядом. Мне было ясно, что дело не в том, что она испытывает к Вульфу недоверие или боится его. Просто она хочет понять его. Так они сидели, глядя друг на друга, пока Анна, наконец, не сказала:
– Нет, сэр.
– О, отлично. Значит, не потому, что он что-то сделал. И так, это не имеет никакого отношения к нему, и вы можете свободно отвечать на все мои вопросы. Если вы решили ничего не говорить о Карло Маффеи, я не стану вас о нем расспрашивать. Поговорим теперь о другом. Вы тоже решили так отвечать мистеру О'Грэйди, тому человеку, который расспрашивал вас вчера утром?