Остроги. Трилогия
Шрифт:
– Это что, праздник Нептуна?! – Генерал демонстративно зевнул и протянул руку в сторону.
Его адъютант, крайне смышленый малый, обладающий способностью предсказывать желания генерала, тотчас вручил Багирову парящую кружку с чаем.
– Коньяк? – Багиров не спешил пить.
– Уже там, товарищ генерал! – отрапортовал адъютант.
Только после этого генерал соизволил пригубить напиток. С годами он стал склонен к барским замашкам. Вторая его рука оттопырилась – в ладонь лег бутерброд с маслом и красной икрой. Где и как адъютант генерала добывал этот деликатес, оставалось
Парни в бикини дружно вынырнули.
– Пять минут, товарищ генерал! – Размахивая секундомером, Резник выбрался из загона, с него стекала струйками вода.
– Чего?! – Генерал слизнул с пальцев масло. Он считал, что лучше уж так, чем вытирать их о лампасы. Если вытирать, жена потом ругается.
– На пять минут наши боевые пловцы способны задерживать дыхание! Они смогут незаметно подплывать к вражеским кораблям, устанавливая мины, или проникать по рекам и даже по канализации в чужие остроги и…
– Да?! – Генерал выглядел удивленным, на лице его проступили красные пятна. Даже небольшая порция алкоголя мгновенно пьянила его – сказывалось многолетнее злоупотребление спиртным. – А что ж ты сразу не сказал? Ну-ка дай мне прибор!
Боевым пловцам пришлось еще трижды продемонстрировать свое умение. Кожа их сначала покраснела, потом посинела, а потом стала молочно-белой. Генерал за это время выпил еще две кружки горячего чая.
– Ну что ж, – Багиров выглядел довольным, – хвалю, полковник… как бишь там тебя?
– Полковник Резник, товарищ генерал!
– Да не важно. А вот шапочку надо бы помыть. И это… а где вообще?!
Перед генералом тут же установили походный стол, под ягодицы сунули кресло. На столе образовались закуски и бутылки.
– И пацанов зови! Они хорошо потрудились, замерзли, наверно! Щас нацедим для сугреву!
– Товарищ генерал, не стоит…
– Что?! Давай сюда их!
Рык генерала привел Резника в чувство. Он помчался к пловцам, торчавшим у самой кромки воды по стойке «смирно», и велел им идти к генералу.
– Когда еще с Багировым выпьют? Внукам будут рассказывать, как с самим Багировым… – Генерал осекся. – Это что такое?! Это что же… – Он потянулся за пистолетом.
«Ну, начинается», – подумал тогда Самара.
Генерал, выпив, становился невменяем, хватался за оружие и совал его под нос всем, кому не повезло оказаться рядом. Но до пальбы ни разу не доходило.
Однако когда-нибудь все случается впервые.
Пуля угодила пловцу в переносицу. Он упал назад. Его коллеги как ни в чем не бывало остались на своих местах у стола, куда их привел Резник. Ни одна мышца не дрогнула на молочных от холода лицах.
– Товарищ генерал, какого… – Самара попытался отвлечь Багирова, но его слова заглушил второй выстрел, и еще один труп с развороченным черепом упал на берег.
Это безумие надо было пресечь, пока генерал не начал палить по своей свите, как он давно грозился. Сразу несколько рук потянулись к Багирову, однако реакция у того оказалась удивительно быстрой для старика: он вскочил, перевернув стол, и, приставив ствол ко лбу последнего пловца, нажал на спуск. Действовал он, похоже, рефлекторно. То есть совершенно не соображая, что делает. Наклонился над ближайшим трупом, перевернул на живот.
– Вот сука, живой!
Всё, генерал окончательно сбрендил, решил Самара. Сначала вышиб из парня мозги, а теперь говорит, что тот живее всех живых.
Брезгливо сморщившись, генерал стволом выковырял из обломков черепа извивающегося, окровавленного слизня – и продемонстрировал его собравшимся:
– Это что, а?! Я вас всех спрашиваю?! Что?! – Он стряхнул паразита себе под ноги и яростно растоптал его. – Что ты мне подсунул, щенок?! – Генерал схватил Резника за грудки.
Тот принялся что-то бормотать о том, что все согласовано с Верховным советом Коммуны и что реакция товарища генерала ему кажется немного странной, ведь этих пловцов специально тренировали, чтобы они могли проникнуть в Москву по Москве-реке…
Проверив оставшиеся трупы – на обоих были слизни, – Самара уничтожил паразитов. Сам факт случившегося не укладывался в голове. Как такое вообще могло быть – привести генерала на показ зомбаков? Это первое, что пришло тогда на ум Самаре. Только потом, когда шок понемногу отпустил, он с ужасом понял, что зомбаки слушали приказы Резника, а это значит…
Генерал тем временем костерил своих подчиненных – и больше всех Адольфа Резника – за то, что дрянь эту ему подсунули, и вообще, что это и откуда и как такое может быть, чтобы безмозглые твари, которых надобно нещадно уничтожать, вдруг стали нырять по приказу офицера.
И вот тогда Самара впервые увидел Стерха.
Вообще-то Стерх присутствовал на показе с самого начала, но держался как-то незаметно, не привлекая внимания. Роста он был чуть ниже среднего. Лицо невзрачное, губы тонкие, волосики жидкие, да и сам весь какой-то хлипкий. Дунь на такого – рассыплется. А вот глаза его под толстенными линзами очков сверкали так, что трудно было не отвести взгляда. Глаза эти были словно сами по себе и не имели никакого отношения к тщедушному телу.
Из блеклого пятна на границе зрения Стерх внезапно превратился в яркую личность, когда Резник указал на него генералу:
– Знакомьтесь, это Афанасий Стерх, наш ведущий специалист по проекту «Оружие возмездия».
Отглаженные брючки, белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, чуть сгорбленная фигура – и глаза, переполненные неудержимой силой, которой вовсе не нужен рычаг, чтобы перевернуть мир.
Даже Багиров почувствовал эту силу.
– Объяснитесь. – Он протянул руку, на сей раз получив от адъютанта наполненную рюмку.
Тонкие губы Стерха чуть изогнулись. Но и только.
Генерал побагровел. Резник, пытаясь сгладить неловкость ситуации, принялся объяснять ему, что так, мол, и так, этот человек, гениальнейший ученый современности, представил Верховному совету свое ноу-хау, благодаря которому можно направить мощь зомбаков на врагов Ленинграда. Отныне ни одна сила на Территориях и в острогах не сможет угрожать коммунарам, но сами коммунары смогут привить свои идеи отсталым обществам.