Остроги. Трилогия
Шрифт:
Охранник опустил арбалет:
— Ну, если сам… У нас тоже считается. Признаком. А что за табачок?
От греха подальше Данила поставил автомат на предохранитель. Шалят нервишки, чуть не застрелил пацана.
Болтая о том о сём, Ашот соорудил здоровенную самокрутку, увидев которую охранник задрал нос до облаков — ну надо же, как сильно его уважают.
— Зацени-ка смак. — Ашот поднес к кончику «козьей ножки» горящую зажигалку.
Охранник затянулся и выдул через нос две струйки ароматного дымка.
— Ничё так, благодарствую!
Еще пару затяжек — и он, что называется, поплыл: глаза посоловели, на лице появилась глупая улыбка, арбалет с грохотом упал на асфальт, откололся кованый рычаг, но это лишь насмешило юного охранника.
Ашот махнул рукой. Это сигнал — пора действовать, и действовать очень быстро, но без суеты. Данила выскочил из-за своего укрытия и кинулся к рефрижератору. Увидев его, молодой охранник принялся тыкать пальцем и хохотать. Он не кричал, не звал помощь — просто смеялся взахлеб, и это нервировало Дана, это могло привлечь внимание белгородцев.
— Надо его вырубить! Слишком громко ржет!
— Успокойся, брат. Они все сейчас слишком громкие.
И вновь Ашот был прав — от столов несся хохот. Смеялись все. А Равиль? Данила нашел взглядом вольника — тот сидел ровно, и не похоже было, что его трясет в припадке веселья. Никифор — да, тот наслаждался гулянкой, но Равиль не изменил своей невозмутимости.
— Девушка здесь? — Ашот приветливо улыбнулся охраннику.
Пребывая в состоянии абсолютного блаженства, тот кивнул.
— Ну и ладненько. Даня, брат, помоги, да?
Они подхватили парня под руки и посадили у колеса, где он расплылся в бессмысленной улыбке. Вдвоем справились с запорами и развели в стороны массивные стальные дверцы. Теперь отсчет пошел на секунды — в любой момент белгородцы могли заметить, что у головной машины происходит что-то не то.
Внутри рефрижератора обнаружился склад чего только можно, весь отсек был забит барахлом: креслами-качалками, кастрюлями, коврами, системными блоками компьютеров, мягкими игрушками и прочим тому подобным. А на самом краю стояла клетка из стальных прутов, полтора на полтора метра и такой же высоты. В клетке, скособочившись, сидела Мариша — вся зареванная, с раскрасневшимися глазами, смазанной помадой и потеками туши на лице. Не замечая никого вокруг, она тихонечко всхлипывала и ничуть не была похожа на ту неприступную стерву, которую всегда из себя корчила.
— А у меня ключа нету! — радостно сообщил охранник.
Штырило бедолагу не по-детски. Интересно, где это Ашот такую дурь берет? И при чем тут ключ?
А при том, что на клетке висел здоровенный амбарный замок.
— Опаньки. Плохо. Эй ты, иди сюда! — Ашот подозвал охранника и, ощупав его и вывернув карманы, лично убедился, что таки да, нет ключа.
— Петрушевич, ты чего? — Дан просунул между прутьями кисть и коснулся округлой коленки.
Мариша дернулась, попыталась отодвинуться, но пространства для маневра в клетке не было вообще.
Данила убрал руку.
— Ты как, в порядке?
Она состроила гордую гримаску, но, сообразив, что вид у нее при этом получился более чем глупый, опять расплакалась:
— В этой клетке собака жила! Овчарка!
Дан хмыкнул:
— Ну и что? Овчарка хоть немецкая?
Мариша посмотрела на него так, будто он сморозил жуткую чушь. А что он такого спросил? Вроде ничего такого…
— Ее убрали в другую машину, а меня — в клетку. Как собаку!
Ашот опустил руки. Выглядел он, мягко говоря, растерянным:
— Даня, брат, я не знаю, что делать. Предлагаю выстрелить в замок, авось сломается.
— Или не сломается, — мотнул головой Дан. — Или в меня отрекошетит. Или в Маришу. Но белгородцев из-за столов твой выстрел точно поднимет.
— Так что же делать, брат?
Дан пожал плечами:
— Я попробую по-своему, меня Петрович, сосед мой, кое-чему научил. Он до Псидемии был особых дел мастером… — В его руке блеснул нож. Подмигнув Ашоту, Дан пообещал с помощью ножа в два счета открыть замок.
Все предельно просто — Петрович говорил, что подобную ерунду на машинном масле даже грудной ребенок откроет в два счета, дайте только ребенку соску, он и таким инструментом справится. А у Данилы кое-что покруче есть. Так что… Победно улыбаясь, он сунулся с ножом к замку и…
Прошло минут пять, не меньше, а Дан все ковырялся, медленно, но уверенно теряя самообладание. Он уже отчаялся открыть это чертов замок, вспотел так, словно окунулся в ручей, покраснел не столько от напряжения, сколько от стыда, а массивный кусок металла словно смеялся над ним — мол, я такой простой, меня любой идиот откроет, и вообще — чему тебя Петрович учил?! Дан глазел на замок, боясь встретить насмешливый взгляд Ашота и презрительный — Мариши. Мол, только хвастать, Сташев, ты и горазд, а как до деда доходит…
Замок должен был сдаться через секунду после того, как Данила обратил на него внимание. Но не сдался, зар-раза! Как же так, а?! Может, приржавели «ушки»? Да что ж такое, а?! А вот не говори гоп, пока не перепрыгнул!..
— Ну же, ну! — шептал он, уговаривая амбарное одоробло выпустить девушку из клетки, но увы и ах.
— Брат, осторожней! — зашипел ему на ухо Ашот. Данила лишь отмахнулся. Ему нужно отворить темницу Мариши, а прочее без разницы.
И тогда Ашот схватил его за рукав и дернул за собой, а сам он полез под рефрижератор. Дан напрягся, оказав товарищу сопротивление, потом юркнул вслед — не просто так ведь Ашот оторвал отдела: что-то случилось. Распластавшись на асфальте, он заметил, что от накрытых столов отделилась фигура в хламиде, сшитой из кусков чего только можно, но с дробовиком на плече, и двинула по очень извилистой траектории к машинам. Точнее — к головной машине.
— Эй, Тришка, ты чего удумал?! — послышалось от кабины, где трудился, не покладая заиндевевших рук, водила. — Иди отсель!
Тришка — похоже, так звали тело в хламиде — ответил длинно, невнятно и очень обидно.
— Отсель, говорю, иди, мамкино горе! Нашел тут, понимаешь, уютное место себе! Иди уже, а не то монтировкой огрею, будешь знать!
Услыхав такое в свой адрес, Тришка двинул было к водиле, чтобы, так сказать, при личной встрече выяснить разногласия. Он даже дробовик с плеча снял, чтобы сподручней было выяснять. Но ноги у него заплетались — он споткнулся на ровном месте и растянулся прямо напротив доставщиков, затаившихся под рефрижератором. Кряхтя и ругаясь, Тришка начал медленно подниматься. Если б он хоть чуть-чуть повернул голову, то обязательно заметил бы парней! Ашот выставил перед собой автомат. А Дан, достав нож, легонько толкнул толстяка локтем в бок, мол, не спеши, я сам. Жить белгородцу оставалось секунду максимум — Данила просто не мог позволить ему поднять тревогу.