Остров безветрия
Шрифт:
— Здравия желаем, товарищ генерал майор!
— Вольно! — кивнул генерал.
— Вольно! — скомандовал командир роты.
И тут внезапно в тишине раздался громкий крик Орлика:
— Койки катать! На молитву становиться!
У командира роты даже ноги подогнулись от неожиданного позора. Все старшие офицеры смотрели на майора с суровым недоумением: что за хулиган спрятался в роте, и выкрикивает несуразные глупости.
А попугай продолжал издеваться:
— Товарищ командир, разрешите
А потом молодым голосом партизанского командира выкрикнул:
— Здравствуйте, товарищи партизаны!
Многие заметили, что голос хулигана был похож на голос генерала, и решились посмотреть в лицо командиру дивизии.
Генерал улыбался. Он оглядывал коридор, в котором выстроились солдаты, неожиданно спросил:
— Чей попугай, товарищи солдаты?
Командир роты хотел объяснить, что это он виноват, что это он позволил молодому солдату временно подержать редкую птицу в казарме.
Но генерал остановил его:
— Подождите, майор.
Николай Найдёнов с виноватым лицом шагнул из строя.
— Коля? — неуверенно спросил генерал. — Найдёнов?
Тут уж командир роты и вовсе растерялся. Откуда генералу известно имя солдата?
— Так точно, товарищ генерал, — отрапортовал Николай.
— А Орлика куда засунули?
— Он в шкафу, товарищ генерал.
— Мы с этой птицей в одном партизанском отряде были, а также и с солдатом Найдёновым, — объяснил генерал. Правда, солдат меня не помнит, а попугай — не забыл.
Тут все сразу заулыбались.
— Попугай, можно сказать, геройский партизанский отряд спас.
Коля Найдёнов лишь сейчас понял, что за генерал командует их дивизией. Ведь когда они виделись в последний раз, Коле было всего года четыре.
Генерал приказал отпустить солдат, а с Николаем и попугаем Орликом уединился поговорить о жизни.
Все ходили на цыпочках мимо комнаты, где за дверью беседовали старые боевые друзья.
— Дед и бабушка Анюта живы? Здоровы?
— Так точно, живы-здоровы.
— Пишешь им часто?
— Так точно, часто.
— Да ты мне, как человеку, отвечай. Перед тобой сейчас сидит не генерал, а старый знакомый. Понял?
— Так точно, товарищ генерал, понял.
Генерал махнул рукой на Колины «так точно» и спросил:
— Родителей своих не нашёл?
— А зачем их искать, товарищ генерал? — Николай спросил это удивлён но, впервые не по уставу. — Они ведь меня не ищут, значит, погибли.
— Да может, и ищут, только ты не догадываешься. Фамилия у тебя какая?
— Найдёнов.
— А у родителей твоих?
Николай посмотрел на генерала растерянно. О прежней своей фамилии он как-то не задумывался.
— Как же ты можешь о родителях судить, если даже их фамилии не знаешь. Бабушка и деду тебя люди очень хорошие, ты им опорой должен стать. Но может, и отцу с матерью тоже твоя помощь пригодится? А если погибли они, так память о них надо сберечь. О каждом человеке на земле должна сохраниться память.
Простился генерал с Николаем и скоро уехал из полка. А попугаю с этого дня была обеспечена постоянная и спокойная жизнь в роте.
Правда, спокойная жизнь длилась не долго. О том, что в воинской части появилась удивительная птица, узнали школьники. И Николай с попугаем по выходным стал часто ездить на выступления — всем хотелось послушать, как разговаривает Орлик и рассказы Николая Найдёнова о жизни в партизанском отряде.
Разговоры в музее
В первый день знакомства в музейной комнате у Матвея Петровича Максим прочитал только предисловие к книге Нансена.
Там была подпись: «В. Ю. Визе».
Максим не знал тогда, что это был тоже известный полярник, спутник Седова, научный руководитель экспедиций Отто Юльевича Шмидта.
Пройдёт много лет, и Максим пожалеет, что не запомнил ни числа, ни месяца, когда случилось его первое знакомство со смотрителем музея. Он отмечал бы тот день как праздник, как ещё одну дату своего рождения.
Пока Максим читал предисловие, смотритель несколько раз заходил в комнатушку, усаживался, вздыхал, покашливал, снова выходил. В тот дождливый ветреный день экскурсантов было немного. Да и вообще, как Максим потом понял, в Музей Арктики заходили редкие люди. Зато уж если они заходили во второй раз, то увлекались полярной жизнью навсегда.
— Ты эту книгу бери домой, не стесняйся, — предложил Матвей Петрович, когда Максим отсидел у него часа четы ре и собрался уходить. — Только чтобы честно было — скажи точно, когда её принесёшь.
— В воскресенье через неделю, — ответил Максим.
— Буду ждать, — проговорил смотритель серьёзно. И Максим пришёл точно через неделю, ведь его впервые всерьёз ждал взрослый человек.
Потом Максим приходил в музей чаще. А летом бывал там ежедневно.
Матвей Петрович сам проводил с ним экскурсии.
— Видишь столб? — говорил он, останавливаясь у почерневшего деревянного креста. — Лет восемьсот ему, со Шпицбергена доставлен. Древний русский мореход был захоронен под ним. Теперь смотри сюда: видишь, сбоку вырезаны знаки? Их пока никто не сумел расшифровать. Я тоже пробовал… Может, ты сумеешь?
В другой раз Матвей Петрович рас сказывал о голландском мореходе Беренце. Потом — о плавании Амундсена на шхуне «Мод».
Казалось, все эти знаменитые исследователи были хорошими знакомыми смотрителя. Он осуждал их за ошибки, хвалил за находчивость и мужество.